Сегодня — 31 мая. В России это неофициальный день адвокатуры. За всё время существования этого института гражданского общества на него были вылиты мегатонны грязи и помоев. Были и есть в разные времена и в разных странах слишком много людей кому он был как кость в горле. Адвокатов запрещали, отменяли, всячески ограничивали в правах. Адвокаты конечно, как могли отбивались, обосновывая что они на самом деле нужны, важны и полезны для общества и государства. Самое лучшее из таких обоснований принадлежит одному из величайших русских адвокатов — Михаилу Григорьевичу Казаринову. Оно было дано в его речи по уголовному делу, которое слушалось Санкт-Петербургским окружным судом в 1910 году. Суть дела в следующем. Ольга Штейн обвинялась в крупном мошенничестве. Она не была взята судом под стражу и в одно из заседаний в суд не явилась. Выяснилось, что он бежала за границу. В отношении её адвокатов — присяжных поверенных Базунова и Аронсона было возбуждено уголовное дело по факту подстрекательства подсудимой к побегу. Их защищал Казаринов. В своей речи в судебных прениях он убедительно доказал полною несостоятельность обвинения с точки зрения фактов дела, а затем, в конце речи, привёл последний довод, состоящий в том, что возведённое на его подзащитных обвинение ошибочно не только потому, что противоречит фактам, но и потому, что противоречит самой сути и смыслу деятельности адвоката. И вот эта финальная часть его речи — самое простое, ясное и убедительное оправдание нашей профессии.
Я выписал эту часть его речи. Читайте и наслаждайтесь. Ну, а также заодно поплачьте над безвозвратно ушедшими временами, когда слово «адвокат» было синонимом слова «интеллектуал», а также о грамотном, вкусном и просто красивом русском языке, которого мы уже никогда не услышим в залах судебных заседаний.
***
Медленным, трудным путём восходит человечество по пути к своему совершенствованию и не один крест суждено ему нести на этом пути. Его удручают и тяжесть недугов телесных, и мучения совести, терзающейся за ошибки против морали и религии, и страх перед карой законов уголовных. И у каждого в жизни были минуты, когда усталый, надломленный, теряющий надежду, склонялся он под тяжестью своего креста, а кругом него, около него, теснилась, готовая растоптать и смять всё встречное, толпа человеческая, стремящаяся в недосягаемую даль к вечной игре обманчивых миражей.
И вот чтобы поддержать, поднять, оградить такого павшего, существуют своего рода санитары на поле жизненной борьбы: врачи для борьбы с недугами телесными, духовники для облегчения угнетённой совести, адвокаты для защиты от грозного меча закона. перед ними безбоязненно и доверчиво открывает человечество свои затаённые недуги, скорби и пороки, чтобы в разделённом горе, в покаянной исповеди, найти утешение и почерпнуть силы для дальнейшего пути. И этой потребности в сочувствии соответствует обязанность свято хранить услышанные истины. И горе духовнику, выдающему тайну духовных детей своих, ему, по выражению номоканона, надлежит «ископати язык»; горе врачу, который леча недуги физические, раскрытием их перед всеми, нанесёт пациенту раны душевные, горе адвокату, выдающему тайны своих клиентов. И закон, и совесть запрещают ему это.
И эта обязанность молчать не может быть нарушена, хотя бы молчание способствовало безнаказанности, торжеству преступления, пользованию его плодами. Убийца, поведавший адвокату или священнику, что он действительно убил, указавший где зарыт труп, где спрятаны ограбленные деньги, может спокойно жить и пользоваться плодами преступления зная, что ни адвокат, ни священник не явятся его обличителями.
Скажут: это зло. Пусть так, но это зло, этот вред — лишь ничтожная капля перед тем морем зла, которое хлынуло бы на человечество, если бы отнять у него веру в тайну исповеди, в тайну врачебную, адвокатскую. Сделать это — значило бы обречь человека на вечное ношение в себе нераскрытых гнойников духовных недугов, значило бы превратить церковь в западню и подорвать к её служителям её присущее их званию доверие. Адвокат нужен гражданам для закономерной защиты их имуществ, чести, свободы и жизни. Закон и государство утверждают его в этом звании скромном и вместе с тем высоком по назначению. И чтобы он мог достойно выполнять свою задачу, ему необходимо безграничное доверие клиента, а доверие не может быть там, где нет уверенности в сохранении тайны. Без неё немыслима сама профессия.
Я знаю, многим нападкам подвергается адвокатура, и многие из них может быть справедливы, ибо чем выше что-либо по своей идее, по основному назначению, тем большей порче и извращениям подвергается оно в руках человеческих. Всё подвержено уклонению от нормы, болезням, но важно, чтобы не поражался самый жизненный нерв организма.
Адвокатов упрекают, что они растрачивают клиентские деньги, это грустно, это конечно пятнит сословие, но нарушение тайны, доверенной клиентом, явилось бы посягательством на те реликвии, во имя которых храм заложен.
Всякая корпорация несёт в себе не только одни пороки прошлого, но и его достоинства; наследует не одни долги, но и веками накопленные ценности. И за адвокатурой великое, почётное прошлое. Во все времена, у всех культурных народов адвокатуре и суду был вверен священный кивот права и свободы".
***
Базунов и Аронсон судом присяжных были оправданы.