Уильям Голдинг "Повелитель мух"
Очень кратко мысли и впечатления от романа. Если не читали — настоятельно рекомендую сначала прочесть (будут спойлеры).
***
«Повелитель мух» — настоящий шедевр скрещения двух крайне трудных литературных жанров. Первый — «герметичный роман», когда некое количество людей, состав которых может по ходу повествования уменьшаться, но не увеличиваться, помещают в ограниченное пространство, из которого нет выхода, после чего межу ними начинается конфликты, которые постепенно развиваются, нарастают и к концу достигаю уровня глобального духовного апокалипсиса. Классический пример — «Десять негритят» Агаты Кристи. Второй — роман, которые пишутся для взрослых, но в которых дети являются главными действующими лицами (конечно «Клиент» Джона Гришема!) либо несут на себе значительную часть повествования («Браться Карамазовы» Ф. М. Достоевского). На моей памяти кроме «Повелителя мух» есть только один пример соединения обоих жанров (повесть «Дорогая Елена Сергеевна» Анатолия Алексина).
Для взрослых главный ужас происходящих в романе событий в том, что дети ведут себя как взрослые (кстати, есть интересный обратный пример: когда дети могут с удивлением узнать во взрослых себя — это «Гараж» Эльдара Рязанова, в котором взрослые ведут себя как плохо воспитанные дети).
Первоначально милые и трогательные подростки по ходу романа предоставленные сами себе совершают почти все основные библейские грехи: создают себе кумира — мистического Зверя, которому совершают жертвоприношения (ставят на шесты отрезанные свиные головы), воровство (причём жизненно важных вещей, без которых выживание невозможно), убийство, чревоугодие. В них просыпается безудержная жажда власти, причём борьба за неё идёт между ними, в прямом смысле, не на жизнь, а на смерть. Они быстро переходят от полемики по правилам (говорит тот, у кого рог) к полемике без правил (показательно, что в конце романа рог разбивают), а главным правилом становиться «кто сильный, тот и прав». Они теряют над собой контроль от вида свиной крови, разыгрывают первобытные ритуалы охоты, в которых сами же изображают животных и охотников. Детские игры могут быть гораздо более жестокими, чем игры взрослых, так как у детей гораздо более низкий уровень социализации. Читая «Повелителя мух» взрослые узнают в детях себя. И им становится страшно. Цель воспитания в том и состоит, что бы ребёнка из животного сделать человеком, обуздать его тёмные инстинкты, поставить их под контроль разума. Однако эта задача не решаема, если родители сами недалеко выросли из животного состояния. Такие взрослые, а их не мало, сами подсознательно воспринимают детей как существ, стоящих близко к потустороннему миру (что компенсирует их физическую слабость). Неспроста в фильмах ужасов часто используют образы детей. Кстати, я неоднократно замечал, что есть дети от 14 — 16 лет ведущие себя гораздо разумнее и адекватнее взрослых. В Ральфе видна знакомая многим мальчикам тягучее томительное желание поскорее вырваться из мира детей в мир взрослых, начать играть по другим правилам, попасть в круг общения и разделять ценностей взрослых людей.
Голдинг — превосходный стилист и сюжетчик. Для достижения необходимого эффекта он намерено помещает своих героев их в ситуацию ограниченности ресурсов (дети ограничены в пространстве границами острова, они ограничены в пище (понятно, что фрукты, орехи и свиньи на острове не бесконечны), они ограничены в топливе для костра (при первой попытке разжечь его они чуть не сжигают пол острова), затем выдвигает двух лидеров, собирающих свои группировки в борьбе за эти ресурсы. Он умело нагнетает саспенс, критической точкой которого я бы назвал момент ближе к концу романа, когда близнецы Эрик и Сэм сообщают Ральфу о планах его главного оппонента. Наконец у Голдинга замечательный литературный язык (сцена где Ральф первый раз дует в рог — настоящий шедевр красивого, яркого и образного письма).
«Повелитель мух» — настоящий гимн государству, отличная иллюстрация того, до какой дикости и животного состояния могут дойти люди, оставшиеся без государства, задача которого, по знаменитым словам Владимира Соловьёва, не в том, что бы установить рай на земле, а в том, жизнь на этой земле «до времени не превратилась в ад» (а на острове она именно в него и превратилась).
Морской офицер, на которого натыкается Ральф, для него и бегущей за ним с копьями обезумевшей толпы примерно то же самое что Иисус Христос для человечества — он возвращает их всех из животного состояния в состояние социальное, обращает их к Государству (Богу?), а финальная сцена разговора с офицером и массового детского рыдания — некий своеобразный аналог христианской исповеди и покаяния в грехах.
***
«Повелитель мух» — настоящий шедевр скрещения двух крайне трудных литературных жанров. Первый — «герметичный роман», когда некое количество людей, состав которых может по ходу повествования уменьшаться, но не увеличиваться, помещают в ограниченное пространство, из которого нет выхода, после чего межу ними начинается конфликты, которые постепенно развиваются, нарастают и к концу достигаю уровня глобального духовного апокалипсиса. Классический пример — «Десять негритят» Агаты Кристи. Второй — роман, которые пишутся для взрослых, но в которых дети являются главными действующими лицами (конечно «Клиент» Джона Гришема!) либо несут на себе значительную часть повествования («Браться Карамазовы» Ф. М. Достоевского). На моей памяти кроме «Повелителя мух» есть только один пример соединения обоих жанров (повесть «Дорогая Елена Сергеевна» Анатолия Алексина).
Для взрослых главный ужас происходящих в романе событий в том, что дети ведут себя как взрослые (кстати, есть интересный обратный пример: когда дети могут с удивлением узнать во взрослых себя — это «Гараж» Эльдара Рязанова, в котором взрослые ведут себя как плохо воспитанные дети).
Первоначально милые и трогательные подростки по ходу романа предоставленные сами себе совершают почти все основные библейские грехи: создают себе кумира — мистического Зверя, которому совершают жертвоприношения (ставят на шесты отрезанные свиные головы), воровство (причём жизненно важных вещей, без которых выживание невозможно), убийство, чревоугодие. В них просыпается безудержная жажда власти, причём борьба за неё идёт между ними, в прямом смысле, не на жизнь, а на смерть. Они быстро переходят от полемики по правилам (говорит тот, у кого рог) к полемике без правил (показательно, что в конце романа рог разбивают), а главным правилом становиться «кто сильный, тот и прав». Они теряют над собой контроль от вида свиной крови, разыгрывают первобытные ритуалы охоты, в которых сами же изображают животных и охотников. Детские игры могут быть гораздо более жестокими, чем игры взрослых, так как у детей гораздо более низкий уровень социализации. Читая «Повелителя мух» взрослые узнают в детях себя. И им становится страшно. Цель воспитания в том и состоит, что бы ребёнка из животного сделать человеком, обуздать его тёмные инстинкты, поставить их под контроль разума. Однако эта задача не решаема, если родители сами недалеко выросли из животного состояния. Такие взрослые, а их не мало, сами подсознательно воспринимают детей как существ, стоящих близко к потустороннему миру (что компенсирует их физическую слабость). Неспроста в фильмах ужасов часто используют образы детей. Кстати, я неоднократно замечал, что есть дети от 14 — 16 лет ведущие себя гораздо разумнее и адекватнее взрослых. В Ральфе видна знакомая многим мальчикам тягучее томительное желание поскорее вырваться из мира детей в мир взрослых, начать играть по другим правилам, попасть в круг общения и разделять ценностей взрослых людей.
Голдинг — превосходный стилист и сюжетчик. Для достижения необходимого эффекта он намерено помещает своих героев их в ситуацию ограниченности ресурсов (дети ограничены в пространстве границами острова, они ограничены в пище (понятно, что фрукты, орехи и свиньи на острове не бесконечны), они ограничены в топливе для костра (при первой попытке разжечь его они чуть не сжигают пол острова), затем выдвигает двух лидеров, собирающих свои группировки в борьбе за эти ресурсы. Он умело нагнетает саспенс, критической точкой которого я бы назвал момент ближе к концу романа, когда близнецы Эрик и Сэм сообщают Ральфу о планах его главного оппонента. Наконец у Голдинга замечательный литературный язык (сцена где Ральф первый раз дует в рог — настоящий шедевр красивого, яркого и образного письма).
«Повелитель мух» — настоящий гимн государству, отличная иллюстрация того, до какой дикости и животного состояния могут дойти люди, оставшиеся без государства, задача которого, по знаменитым словам Владимира Соловьёва, не в том, что бы установить рай на земле, а в том, жизнь на этой земле «до времени не превратилась в ад» (а на острове она именно в него и превратилась).
Морской офицер, на которого натыкается Ральф, для него и бегущей за ним с копьями обезумевшей толпы примерно то же самое что Иисус Христос для человечества — он возвращает их всех из животного состояния в состояние социальное, обращает их к Государству (Богу?), а финальная сцена разговора с офицером и массового детского рыдания — некий своеобразный аналог христианской исповеди и покаяния в грехах.