Последствия злоупотребления правом
"Судебно-арбитражная практика Московского региона. Вопросы правоприменения." № 5, сентябрь-октябрь 2005 г. С. 72-81. "Корпоративные споры". 2007 № 3. с 30-47
Последствия применения запрета злоупотребления правом обозначены в ч. 2 ст. 10 ГК как право суда отказать в защите права. Однако поскольку среди практикующих юристов и судей отсутствует единообразное понимание сущности и назначения данного института, это приводит к тому, что отказ в защите права на практике проявляется в самых различных формах. Как правило, последствия выражаются в лишении права, понуждении к совершению какого-либо действия, а также в признании сделки недействительной. Данные последствия расходятся с буквальным пониманием «отказа в защите права» как отказа в иске и потому требуют осмысления и оценки.
1. Отказ в иске.
Особенность данного последствия состоит в том, что оно прямо названо в ГК РФ. Согласно ч. 2 ст. 10 ГК РФ в случае несоблюдения требований, предусмотренных ч. 1 ст. 10 ГК РФ, суд, арбитражный суд или третейский суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права. В связи с этим возникает вопрос: можно ли понимать отказ в защите права как возможность суда удовлетворить иск по мотиву того, что ответчик злоупотребляет правом? Можно ли в данном случае вести речь о том, что суд отказал ответчику в защите его права? По мнению П. Ф. Елисейкина, да, так как «нельзя …упускать из виду, что правом на получение судебной защиты обладает не только истец, но и ответчик, хотя и не он обращается в суд"1. Между тем согласно ст. 12 ГК защита права осуществляется способами, указанными в данной статье, а также в иных федеральных законах. Если ответчик не прибегает к использованию хотя бы одного из данных способов, то он не может быть признан злоупотребляющим правом, так как он не защищает своего права, и суду, соответственно, не в чем ему отказать.
Позиция П. Ф. Елисейкина близка В. А. Рясенцеву, который понимает отказ в защите права в том числе как «отклонение возражений, сделанных в процессе рассмотрения гражданского дела"2. Однако обычное возражение против иска в виде подачи суду письменного отзыва или приведение в судебном заседании устных доводов, несмотря на то что данные действия предусмотрены процессуальными законами, не являются способами защиты гражданских прав. Это связано с тем, что применение любого из предусмотренных ст. 12 ГК РФ способов защиты гражданских прав ведет к возникновению, изменению или прекращению правоотношения между истцом и ответчиком. Если суд под влиянием доводов отзыва отказывает в иске, то такой отказ не влечет каких-либо изменений в правоотношениях между истцом и ответчиком. Такие последствия могут наступить только вследствие удовлетворения иска, причем как первоначального, так и встречного, предъявляемого ответчиком. Следовательно, отказ в защите права может означать только отказ в удовлетворении иска3. Так, по одному из дел Межрайонная инспекция № 5 Министерства Р Ф по налогам и сборам по Нижегородской области обратилась в Арбитражный суд Нижегородской области с иском к ОАО «Городецкая судостроительная верфь» и АО «Арате инк» о признании недействительным дополнительного соглашения от 01.02.96 о выплате задолженности в размере 13 000 000 долларов США, заключенного между ответчиками. Иск был основан на нормах ст.ст. 10, 168, 169, 575 Гражданского кодекса РФ и мотивирован злоупотреблением судоверфью своим правом на заключение договоров, в результате чего оспариваемым соглашением искусственно завышена задолженность перед АО «Арате инк» до суммы 13 млн долларов США вместо реального долга в размере 6 603 650 руб. при наличии задолженности судоверфи по налогам. Отменяя состоявшиеся по делу судебные акты, которыми иск был удовлетворен, ФАС Волго-Вятского округа обратил внимание на то, что из содержания ч. 2 ст. 10 ГК РФ следует: последствием злоупотребления правом является отказ в судебной защите лицу, которому это право принадлежит. «Суд указал на злоупотребление ответчиками своими правами. Однако эти лица не обращались в суд за защитой указанных прав"4. Именно поэтому отказ в защите права, вопреки мнению ГА. Гаджие-ва5, не может сопровождаться возложением на управомоченное лицо, т. е. истца, обязанности возместить причиненный вред. Поскольку защита субъективного гражданского права осуществляется путем предъявления иска, то по мотиву злоупотребления правом невозможно отказать в удовлетворении заявления по делам неискового производства (ст. 245 — 319 ГПК РФ, ст. 189 — 246 АПК РФ). Необходимо также обсудить вопрос: отказ в защите права по мотиву злоупотребления им — это право суда или его обязанность? По смыслу текста ч. 2 ст. 10 ГК РФ суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права. Однако, по мнению А. В. Хвощинского, «не следует рассматривать пункт 2 статьи 10, в котором установлено, что злоупотребление правом влечет для суда лишь возможность отказа в защите права, которое было ненадлежащим образом осуществлено, как расширение дискреционных полномочий суда». Проводя аналогии с практикой применения ст. 333 ГК РФ, мы можем сделать вывод о том, что положение п. 2 ст. 10 следует толковать следующим образом: при наличии условий, допускающих квалификацию действий (бездействия) стороны как злоупотребление правом, суд должен отказать данному лицу в защите его права6.
Разделяя указанную позицию, можно предположить, что словосочетание «может отказать» законодатель, скорее всего, ввел в ч. 2 ст. 10 ГК РФ под влиянием неординарности самой правовой ситуации, при которой «необходимым условием для применения судом этой нормы [ст. 10 ГК РФ] является наличие безупречной правовой позиции лица, обратившегося за защитой нарушенного права"7. Тем более что в судебной практике нам неизвестно ни одного случая, когда бы суд, установив наличие в действиях истца признаков злоупотребления правом, удовлетворил его иск.
Является ли отказ в защите права по мотиву его злоупотребления гражданско-правовой ответственностью? Для решения этого вопроса, прежде всего, необходимо определиться с понятием гражданско-правовой ответственности. Можно признать общепризнанным в науке гражданского права сформулированное О. С. Иоффе определение гражданско-правовой ответственности как обязанности претерпеть имущественные лишения в виде возложения на правонарушителя дополнительных обязанностей или лишения его субъективных прав8. Поскольку предусмотренный ст. 10 ГК отказ в защите права, понимаемый как отказ в иске, единственный, отвечающий правовой природе злоупотребления способ государственного реагирования, то следует признать, что применение данной меры не является привлечением к гражданско-правовой ответственности, поскольку отказ в защите права не связан ни с лишением какого-либо права, ни с возложением какой-либо обязанности. При обсуждении признаков злоупотребления правом некоторые ученые указывали на то, что для квалификации действий в качестве злоупотребления правом необходимо установить умышленную форму вины9. Поскольку вина имеет значение только для решения вопроса о мере ответственности, то следует признать, что для квалификации действия в качестве злоупотребления правом форма вины значения не имеет.
Последствие злоупотребления правом лишение его исковой защиты, причем не навсегда, а лишь на период злоупотребления. Можно ли сказать, что право существует, несмотря на то, что оно не может быть осуществлено принудительно через суд? Решение этого вопроса зависит от того, является ли право на защиту составным элементом субъективного права либо самостоятельным субъективным правом. По мнению О. Ломидзе, «верной представляется позиция авторов, рассматривающих возможность защиты в качестве элемента субъективного права, а не самостоятельного субъективного права"10. Более обоснованной, однако, считаем позицию Д. О. Тузова: «…Право на защиту есть самостоятельное субъективное право, …возникающее в момент правонарушения и реализуемое в рамках особого охранительного правоотношения"11. По нашему мнению, это связано с тем, что заинтересованное лицо вправе обратиться в суд за защитой не всяких, а только нарушенных или оспоренных прав и законных интересов (ч. 1 ст. 4 АПК РФ и ч. 1 ст. 3 ГПК РСФСР). Между тем, право не всегда на всем протяжении своего существования находится в нарушенном или оспоренном состоянии. Таким образом, отказ судом в защите права по мотиву злоупотребления им не является гражданско-правовой ответственностью.
2. Лишение субъективного права
Допустимость лишения субъективного права в качестве санкции за злоупотребление им поддерживает значительное количество ученых (В.А. Рясенцев12, М.И. Цукерман13, А.А. Ерошенко14, О.А. Поротикова15 атов. исс. злоупотребления субъективным гражданским правом.). О. С. Иоффе и В. П. Грибанов в качестве последствия осуществления права в противоречии с его назначением рассматривали лишение субъективного права в целом, лишение права в целом с одновременным лишением права на результат, полученный вследствие его ненадлежащего осуществления16.
Вместе с тем, не отрицая того значения, которое имела санкция в виде лишения права при использовании его в противоречии с его назначением в советском гражданском праве, необходимо отметить, что в настоящее время такая позиция представляется уязвимой как с точки зрения буквального смысла ст. 10 ГК, так и с точки зрения сущности и назначения субъективных гражданских прав.
По глубокому замечанию Н. А. Бердяева, «нужно не истребление «злых», а просветление «злых». Зло можно победить только лишь изнутри, а не общим насильственным недопущением и истреблением"17. «Насильственное, принудительное, внешнее устранение зла из мира, необходимость и неизбежность добра — вот что окончательно противоречит достоинству всякого лица и совершенству бытия… Творец не создал необходимо и насильственно совершенного и доброго космоса, так как такой космос не был бы ни добрым, ни совершенным в своей основе"18. По мнению М. Бубера: «Каин мог… сказать …требующему от него объяснения Богу, что Бог сам дал ему злое влечение; но этот ответ неверен, ибо лишь им, человеком, оно сделано злым. Оно стало и останется таковым, потому что человек отделяет его от сопутствующего ему доброго влечения и превращает злое, придав ему самостоятельность, в своего идола. Следовательно, задача человека — не искоренить в себе злое влечение, а вновь соединить его с добрым влечением"19. Именно это становится невозможным, если лишить субъекта принадлежащего ему субъективного гражданского права в случае злоупотребления им, так как приведет к невозможности осуществления субъектом данного права надлежащим образом в своих интересах. Поэтому санкция за злоупотребление правом в виде лишения права противоречит природе злоупотребления и не достигает необходимых обществу целей.
Смысл отказа в защите права в контексте ст. 10 ГК состоит в том, что полностью лишить лицо воли действовать «злоупотребительным» образом государство не в состоянии, однако оно может лишить защиты внешние проявления такой воли с целью направить ее в правильное русло (своеобразный аналог опекунства над недееспособными, но, в отличие от лишения дееспособности, в случае злоупотребления правом это делает не опекун, а суд, хотя и тот и другой получают на это полномочия от публичной власти). Здесь наблюдается и определенная параллель с арестом имущества, суть которого также состоит в игнорировании публичной властью воли собственника как санкции за противоправное20 поведение.
В связи с этим имеет смысл более подробно рассмотреть аргументы сторонников лишения права как последствия злоупотребления им.
По мнению B.C. Ема, при отсутствии конкретных санкций за тот или иной вид злоупотребления правом применяется определенная санкция в виде отказа в защите гражданских прав, предусмотренная п. 2 ст. 10 ГК. Она имеет конкретные формы проявлений, одна из которых состоит в лишении субъективного права в целом21. Эта позиция уточнена Т. С. Яценко: «Низшим пределом данной санкции в виде отказа в защите права является отказ в защите конкретной формы осуществления права, высшим — отказ в защите права вообще, после которого управомоченное лицо полностью"22 утрачивает принадлежащее ему право.
В данном случае неясно основание отнесения отказа в защите права к «относительно определенной санкции». К последним относятся санкции, устанавливающие низший и высший пределы меры государственного воз-действия23. Установление в законе определенной санкции подразумевает указание на пределы ее применения, чего в ст. 10 ГК нет.
По мнению А. А. Малиновского, наиболее распространенной санкцией за злоупотребление правом является «лишение субъекта тех субъективных прав и свобод, которыми он злоупотребляет». В качестве примера приводится ст. 18 Конституции ФРГ: «Тот, кто злоупотребляет свободой мнений, свободой печати, свободой преподавания, свободой собраний, свободой объединений, тайной переписки, почтовой или телесвязи, собственностью или правом убежища для борьбы против основ демократического строя, лишается этих прав.
На наш взгляд, пример с Конституцией ФРГ доказывает как раз обратное: для того чтобы лишить права в качестве санкции за злоупотребление необходимо прямое указание в законе, чего в законодательстве России нет. Именно на этом основании еще в советском гражданском праве некоторые ученые отрицали «применение на основании этой статьи [ст. 5 Основ гражданского законодательства Союза ССР 1961 г.] каких-то иных санкций [кроме отказа в защите права], вплоть до лишения права», поскольку это «не соответствует принципу… законности"25.
Статья 111 ГК РСФСР 1964 г., предусматривавшая безвозмездное изъятие в судебном порядке находившегося в собственности гражданина имущества, если оно систематически используются им для извлечения нетрудовых доходов (ранее основанием для подобных действий служила ст. 1 ГК РСФСР 1922 г.26), едва ли может являться убедительным аргументом в настоящее время. Именно ее приводили советские цивилисты в качестве наиболее распространенного примера лишения права как санкции за его осуществление в противоречии с его назначением.
Извлечение прибыли путем использования своего имущества соответствует ч. 1ст. З27 Конституции Р Ф, согласно которой каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности и ч. 2 ст. 1 ГК РФ, в соответствии с которой граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе (в отличие от ч. 1 ст. 5 ГК РСФСР 1964 г., согласно которой гражданские права охраняются законом, за исключением случаев, когда они осуществляются в противоречии с назначением этих прав в социалистическом обществе в период строительства коммунизма28).
1. Отказ в иске.
Особенность данного последствия состоит в том, что оно прямо названо в ГК РФ. Согласно ч. 2 ст. 10 ГК РФ в случае несоблюдения требований, предусмотренных ч. 1 ст. 10 ГК РФ, суд, арбитражный суд или третейский суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права. В связи с этим возникает вопрос: можно ли понимать отказ в защите права как возможность суда удовлетворить иск по мотиву того, что ответчик злоупотребляет правом? Можно ли в данном случае вести речь о том, что суд отказал ответчику в защите его права? По мнению П. Ф. Елисейкина, да, так как «нельзя …упускать из виду, что правом на получение судебной защиты обладает не только истец, но и ответчик, хотя и не он обращается в суд"1. Между тем согласно ст. 12 ГК защита права осуществляется способами, указанными в данной статье, а также в иных федеральных законах. Если ответчик не прибегает к использованию хотя бы одного из данных способов, то он не может быть признан злоупотребляющим правом, так как он не защищает своего права, и суду, соответственно, не в чем ему отказать.
Позиция П. Ф. Елисейкина близка В. А. Рясенцеву, который понимает отказ в защите права в том числе как «отклонение возражений, сделанных в процессе рассмотрения гражданского дела"2. Однако обычное возражение против иска в виде подачи суду письменного отзыва или приведение в судебном заседании устных доводов, несмотря на то что данные действия предусмотрены процессуальными законами, не являются способами защиты гражданских прав. Это связано с тем, что применение любого из предусмотренных ст. 12 ГК РФ способов защиты гражданских прав ведет к возникновению, изменению или прекращению правоотношения между истцом и ответчиком. Если суд под влиянием доводов отзыва отказывает в иске, то такой отказ не влечет каких-либо изменений в правоотношениях между истцом и ответчиком. Такие последствия могут наступить только вследствие удовлетворения иска, причем как первоначального, так и встречного, предъявляемого ответчиком. Следовательно, отказ в защите права может означать только отказ в удовлетворении иска3. Так, по одному из дел Межрайонная инспекция № 5 Министерства Р Ф по налогам и сборам по Нижегородской области обратилась в Арбитражный суд Нижегородской области с иском к ОАО «Городецкая судостроительная верфь» и АО «Арате инк» о признании недействительным дополнительного соглашения от 01.02.96 о выплате задолженности в размере 13 000 000 долларов США, заключенного между ответчиками. Иск был основан на нормах ст.ст. 10, 168, 169, 575 Гражданского кодекса РФ и мотивирован злоупотреблением судоверфью своим правом на заключение договоров, в результате чего оспариваемым соглашением искусственно завышена задолженность перед АО «Арате инк» до суммы 13 млн долларов США вместо реального долга в размере 6 603 650 руб. при наличии задолженности судоверфи по налогам. Отменяя состоявшиеся по делу судебные акты, которыми иск был удовлетворен, ФАС Волго-Вятского округа обратил внимание на то, что из содержания ч. 2 ст. 10 ГК РФ следует: последствием злоупотребления правом является отказ в судебной защите лицу, которому это право принадлежит. «Суд указал на злоупотребление ответчиками своими правами. Однако эти лица не обращались в суд за защитой указанных прав"4. Именно поэтому отказ в защите права, вопреки мнению ГА. Гаджие-ва5, не может сопровождаться возложением на управомоченное лицо, т. е. истца, обязанности возместить причиненный вред. Поскольку защита субъективного гражданского права осуществляется путем предъявления иска, то по мотиву злоупотребления правом невозможно отказать в удовлетворении заявления по делам неискового производства (ст. 245 — 319 ГПК РФ, ст. 189 — 246 АПК РФ). Необходимо также обсудить вопрос: отказ в защите права по мотиву злоупотребления им — это право суда или его обязанность? По смыслу текста ч. 2 ст. 10 ГК РФ суд может отказать лицу в защите принадлежащего ему права. Однако, по мнению А. В. Хвощинского, «не следует рассматривать пункт 2 статьи 10, в котором установлено, что злоупотребление правом влечет для суда лишь возможность отказа в защите права, которое было ненадлежащим образом осуществлено, как расширение дискреционных полномочий суда». Проводя аналогии с практикой применения ст. 333 ГК РФ, мы можем сделать вывод о том, что положение п. 2 ст. 10 следует толковать следующим образом: при наличии условий, допускающих квалификацию действий (бездействия) стороны как злоупотребление правом, суд должен отказать данному лицу в защите его права6.
Разделяя указанную позицию, можно предположить, что словосочетание «может отказать» законодатель, скорее всего, ввел в ч. 2 ст. 10 ГК РФ под влиянием неординарности самой правовой ситуации, при которой «необходимым условием для применения судом этой нормы [ст. 10 ГК РФ] является наличие безупречной правовой позиции лица, обратившегося за защитой нарушенного права"7. Тем более что в судебной практике нам неизвестно ни одного случая, когда бы суд, установив наличие в действиях истца признаков злоупотребления правом, удовлетворил его иск.
Является ли отказ в защите права по мотиву его злоупотребления гражданско-правовой ответственностью? Для решения этого вопроса, прежде всего, необходимо определиться с понятием гражданско-правовой ответственности. Можно признать общепризнанным в науке гражданского права сформулированное О. С. Иоффе определение гражданско-правовой ответственности как обязанности претерпеть имущественные лишения в виде возложения на правонарушителя дополнительных обязанностей или лишения его субъективных прав8. Поскольку предусмотренный ст. 10 ГК отказ в защите права, понимаемый как отказ в иске, единственный, отвечающий правовой природе злоупотребления способ государственного реагирования, то следует признать, что применение данной меры не является привлечением к гражданско-правовой ответственности, поскольку отказ в защите права не связан ни с лишением какого-либо права, ни с возложением какой-либо обязанности. При обсуждении признаков злоупотребления правом некоторые ученые указывали на то, что для квалификации действий в качестве злоупотребления правом необходимо установить умышленную форму вины9. Поскольку вина имеет значение только для решения вопроса о мере ответственности, то следует признать, что для квалификации действия в качестве злоупотребления правом форма вины значения не имеет.
Последствие злоупотребления правом лишение его исковой защиты, причем не навсегда, а лишь на период злоупотребления. Можно ли сказать, что право существует, несмотря на то, что оно не может быть осуществлено принудительно через суд? Решение этого вопроса зависит от того, является ли право на защиту составным элементом субъективного права либо самостоятельным субъективным правом. По мнению О. Ломидзе, «верной представляется позиция авторов, рассматривающих возможность защиты в качестве элемента субъективного права, а не самостоятельного субъективного права"10. Более обоснованной, однако, считаем позицию Д. О. Тузова: «…Право на защиту есть самостоятельное субъективное право, …возникающее в момент правонарушения и реализуемое в рамках особого охранительного правоотношения"11. По нашему мнению, это связано с тем, что заинтересованное лицо вправе обратиться в суд за защитой не всяких, а только нарушенных или оспоренных прав и законных интересов (ч. 1 ст. 4 АПК РФ и ч. 1 ст. 3 ГПК РСФСР). Между тем, право не всегда на всем протяжении своего существования находится в нарушенном или оспоренном состоянии. Таким образом, отказ судом в защите права по мотиву злоупотребления им не является гражданско-правовой ответственностью.
2. Лишение субъективного права
Допустимость лишения субъективного права в качестве санкции за злоупотребление им поддерживает значительное количество ученых (В.А. Рясенцев12, М.И. Цукерман13, А.А. Ерошенко14, О.А. Поротикова15 атов. исс. злоупотребления субъективным гражданским правом.). О. С. Иоффе и В. П. Грибанов в качестве последствия осуществления права в противоречии с его назначением рассматривали лишение субъективного права в целом, лишение права в целом с одновременным лишением права на результат, полученный вследствие его ненадлежащего осуществления16.
Вместе с тем, не отрицая того значения, которое имела санкция в виде лишения права при использовании его в противоречии с его назначением в советском гражданском праве, необходимо отметить, что в настоящее время такая позиция представляется уязвимой как с точки зрения буквального смысла ст. 10 ГК, так и с точки зрения сущности и назначения субъективных гражданских прав.
По глубокому замечанию Н. А. Бердяева, «нужно не истребление «злых», а просветление «злых». Зло можно победить только лишь изнутри, а не общим насильственным недопущением и истреблением"17. «Насильственное, принудительное, внешнее устранение зла из мира, необходимость и неизбежность добра — вот что окончательно противоречит достоинству всякого лица и совершенству бытия… Творец не создал необходимо и насильственно совершенного и доброго космоса, так как такой космос не был бы ни добрым, ни совершенным в своей основе"18. По мнению М. Бубера: «Каин мог… сказать …требующему от него объяснения Богу, что Бог сам дал ему злое влечение; но этот ответ неверен, ибо лишь им, человеком, оно сделано злым. Оно стало и останется таковым, потому что человек отделяет его от сопутствующего ему доброго влечения и превращает злое, придав ему самостоятельность, в своего идола. Следовательно, задача человека — не искоренить в себе злое влечение, а вновь соединить его с добрым влечением"19. Именно это становится невозможным, если лишить субъекта принадлежащего ему субъективного гражданского права в случае злоупотребления им, так как приведет к невозможности осуществления субъектом данного права надлежащим образом в своих интересах. Поэтому санкция за злоупотребление правом в виде лишения права противоречит природе злоупотребления и не достигает необходимых обществу целей.
Смысл отказа в защите права в контексте ст. 10 ГК состоит в том, что полностью лишить лицо воли действовать «злоупотребительным» образом государство не в состоянии, однако оно может лишить защиты внешние проявления такой воли с целью направить ее в правильное русло (своеобразный аналог опекунства над недееспособными, но, в отличие от лишения дееспособности, в случае злоупотребления правом это делает не опекун, а суд, хотя и тот и другой получают на это полномочия от публичной власти). Здесь наблюдается и определенная параллель с арестом имущества, суть которого также состоит в игнорировании публичной властью воли собственника как санкции за противоправное20 поведение.
В связи с этим имеет смысл более подробно рассмотреть аргументы сторонников лишения права как последствия злоупотребления им.
По мнению B.C. Ема, при отсутствии конкретных санкций за тот или иной вид злоупотребления правом применяется определенная санкция в виде отказа в защите гражданских прав, предусмотренная п. 2 ст. 10 ГК. Она имеет конкретные формы проявлений, одна из которых состоит в лишении субъективного права в целом21. Эта позиция уточнена Т. С. Яценко: «Низшим пределом данной санкции в виде отказа в защите права является отказ в защите конкретной формы осуществления права, высшим — отказ в защите права вообще, после которого управомоченное лицо полностью"22 утрачивает принадлежащее ему право.
В данном случае неясно основание отнесения отказа в защите права к «относительно определенной санкции». К последним относятся санкции, устанавливающие низший и высший пределы меры государственного воз-действия23. Установление в законе определенной санкции подразумевает указание на пределы ее применения, чего в ст. 10 ГК нет.
По мнению А. А. Малиновского, наиболее распространенной санкцией за злоупотребление правом является «лишение субъекта тех субъективных прав и свобод, которыми он злоупотребляет». В качестве примера приводится ст. 18 Конституции ФРГ: «Тот, кто злоупотребляет свободой мнений, свободой печати, свободой преподавания, свободой собраний, свободой объединений, тайной переписки, почтовой или телесвязи, собственностью или правом убежища для борьбы против основ демократического строя, лишается этих прав.
На наш взгляд, пример с Конституцией ФРГ доказывает как раз обратное: для того чтобы лишить права в качестве санкции за злоупотребление необходимо прямое указание в законе, чего в законодательстве России нет. Именно на этом основании еще в советском гражданском праве некоторые ученые отрицали «применение на основании этой статьи [ст. 5 Основ гражданского законодательства Союза ССР 1961 г.] каких-то иных санкций [кроме отказа в защите права], вплоть до лишения права», поскольку это «не соответствует принципу… законности"25.
Статья 111 ГК РСФСР 1964 г., предусматривавшая безвозмездное изъятие в судебном порядке находившегося в собственности гражданина имущества, если оно систематически используются им для извлечения нетрудовых доходов (ранее основанием для подобных действий служила ст. 1 ГК РСФСР 1922 г.26), едва ли может являться убедительным аргументом в настоящее время. Именно ее приводили советские цивилисты в качестве наиболее распространенного примера лишения права как санкции за его осуществление в противоречии с его назначением.
Извлечение прибыли путем использования своего имущества соответствует ч. 1ст. З27 Конституции Р Ф, согласно которой каждый имеет право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности и ч. 2 ст. 1 ГК РФ, в соответствии с которой граждане (физические лица) и юридические лица приобретают и осуществляют свои гражданские права своей волей и в своем интересе (в отличие от ч. 1 ст. 5 ГК РСФСР 1964 г., согласно которой гражданские права охраняются законом, за исключением случаев, когда они осуществляются в противоречии с назначением этих прав в социалистическом обществе в период строительства коммунизма28).
3. Понуждение к совершению активного действия или к воздержанию от действия.
В судебной практике уже обсуждался вопрос, можно ли на основании норм о запрете злоупотребления правом понудить ответчика совершить определенное действие или воздержаться от действия по мотиву злоупотребления им своим правом.
Так, по одному из дел Управление строительства № 12 г. Новороссийска предъявило к ОАО «Новороссийский торговый порт» иск об обязании осуществить регистрацию права собственности и взыскании с него задолженности по оплате дотаций к стоимости услуг по подаче теплоэнергии и горячего водоснабжения. Иск мотивирован тем, что договор долевого участия в строительстве, заключенный между истцом и ответчиком, исполнен истцом, однако ответчик не регистрирует право собственности на причитающуюся ему жилую площадь, что принуждает истца продолжать нести расходы на отопление и горячее водоснабжение данной площади. Удовлетворяя иск, ФАС СКО указал следующее. После приемки жилого дома в эксплуатацию инвестор согласился с количеством переданных ему квартир и распорядился ими. Следовательно, после достижения цели инвестиционного договора и сдачи жилого дома в эксплуатацию инвестор был обязан принять на баланс выделенные ему в соответствии с целевым взносом квартиры и оформить право собственности на них. Уклоняясь от этого, ответчик злоупотребил своим правом.
Положительные ответы на поставленный вопрос можно найти и в законодательстве зарубежных стран. В праве США частная зловредность (nuisance), например, в виде размещения на соседней земле производства, создающего повышенный шум, вибрацию, испускающего неприятные запахи, сбрасывающего вредные химические вещества в сопредельный водоем, или в виде постройки инфекционной клиники, создающей угрозу заражения, сумасшедшего дома, разбивки парка аттракционов может быть предотвращена предъявлением иска о запрещении (injuction) и прекращении (abatement) соответствующей деятельности30.
Изложенная позиция получила определенную поддержку и в научной литературе. По мнению К. И. Скловского, на основании ст. 10 ГК РФ «возможно понуждение управомоченного лица к совершению определенного действия». В качестве примера приводится следующее дело. Должник, против которого были выданы исполнительные листы по договорам займа, получил жилой дом по наследству. Однако он, подав заявление в нотариальную контору, уклонялся и от принятия наследства, и от регистрации права собственности на дом. Очевидно, что такие действия (точнее, бездействие) имели цель избежать обращения взыскания на дом. В данном случае суд также вынес решение о понуждении должника к принятию наследства и регистрации права собственности на дом. По утверждению К. И. Скловского, еще в римском праве подобное поведение квалифицировалось как злоупотребление, и наследник (не желающий исполнить легат) понуждался к принятию наследства31. Почти тождественный пример злоупотребления правом из области римского частного права приводит В. П. Грибанов: «В некоторых случаях, по-видимому, как злоупотребление правом… рассматривались и отдельные случаи неосуществления права, когда это затрагивало интересы других лиц. В частности, например, в конце I в. н. э. претору было предоставлено право принудить наследника вступить в наследство, если наследник был обязан выдать наследство другому лицу, но от принятия наследства уклонялся"32.
Оценивая приведенные судебные решения и позиции ученых по данному вопросу, необходимо отметить следующее. Пример с понуждением к принятию наследства сомнителен с точки зрения норм ГК о наследственном правопреемстве. Согласно ч. 1 ст. 1153 ГК подача заявления нотариусу является самостоятельным способом принятия наследства. В соответствии с ч. 4 ст. 1152 ГК принятое наследство признается принадлежащим наследнику со дня открытия наследства независимо от времени его фактического принятия, а также независимо от момента государственной регистрации права наследника на наследственное имущество, когда такое право подлежит государственной регистрации. Следовательно, в описанной К. И. Скловским ситуации кредиторы наследника вправе требовать обращения взыскания на перешедший к наследнику дом, несмотря на отсутствие государственной регистрации такого права.
Что касается приведенных примеров из римского частного права, то, по сведениям Д. В. Дождева, возможность такого понуждения в нем отсутствовала: «отказ добровольного наследника принять наследство оставляет ожидания легатария нереализованными33… если добровольный наследник откажется от принятия наследства… отказ так и не вступит в силу"34. В римском праве обязанность наследника принять наследство существовала только в том случае, если наследник относился к категории необходимых, т. е. обязанных принять наследство независимо от своего желания (Gai 2,157)35.
Присуждение к совершению действия или воздержанию от его совершения допустимо лишь в случаях, прямо указанных в законе (ст. 12,165,445,448 ГК РФ и др.). Нормы о злоупотреблении правом здесь не применимы. Поскольку речь идет о присуждении к совершению действия или воздержания от его совершения, то понуждаемое лицо может выступать в подобных судебных процессах только в качестве ответчика. Между тем, как мы уже выяснили ранее, применение последствий злоупотребления правом может касаться только истца. Если исходить из того, что злоупотребление правом — это действия, противоречащие собственному интересу, значит, суд не может понудить лицо действовать в своем интересе. Он лишь может отказать в защите действий, идущих вразрез с интересами управомоченного лица. В иске о понуждении к совершению действия есть интерес истца, он не может быть абсолютно тождественен интересу ответчика, так как у каждого субъекта гражданского права свои сугубо индивидуальные интересы, не совпадающие с интересами других субъектов. Если ответчик (по мнению истца) злоупотребляет правом, не совершая необходимого истцу действия, то присуждение к действию по мотиву злоупотребления правом не достигнет цели существования данного правового института: побуждение ответчика к действиям в своем интересе, поскольку ответчик понуждается к действию не в своем интересе, а в интересе истца.
4. Недействительность сделки
Допустимость оспаривания сделки по мотиву злоупотребления правом уже признавалась в цивилистической науке (В.А. Рясенцев36). По мнению Ю. С. Васильева, осуществление права вопреки его назначению является противоправным действием и должно рассматриваться в качестве самостоятельного основания для признания его недействительным. В таком случае имеет место объективное противоречие между использованием конкретного субъективного права и его назначением37.
Практика арбитражных судов в ряде случаев ориентируется на эту позицию. На сегодняшний день имеются решения судов, в которых сделка признавалась недействительной исключительно на основании норм ст. 10 ГК.
По обстоятельствам одного из дел сторонами был заключен договор аренды помещения. Пунктом 3.3 договора было предусмотрено, что арендатор имеет право использовать занимаемое помещение только в рабочее время, все вопросы, связанные с предоставлением права пользования нежилым помещением в вечернее и ночное время, в выходные и праздничные дни, арендатор обязан предварительно согласовать с арендодателем — они подлежат оплате по отдельному счету. Арендатор предъявил иск о признании данного условия недействительным. Удовлетворяя исковые требования, суд исходил из того, что согласно ст. 606 ГК РФ по договору аренды арендодатель предоставляет арендатору имущество за плату во временное владение и пользование или во временное пользование. Исходя из анализа условий договора аренды, порядка его исполнения и других обстоятельств дела, суд указал, что ограничения во владении и пользовании помещением, установленные п. 3.3 договора, препятствуют осуществлению коммерческой деятельности арендатора. Сведения о том, что использование помещения в период работы предприятия — истца нарушает права иных лиц, в материалах дела отсутствуют. Кроме того, в п. 3.3 договора не конкретизировано, какой период подразумевается под понятием рабочее время: то ли это время работы предприятия истца, то ли ответчика. Порядок внесения арендной платы определен в п. 4.1 договора. Договоренность по оплате пользования помещением в соответствии с п. 3.3 отсутствует. В силу ст. 9 ГК РФ истец вправе по своему усмотрению реализовывать принадлежащие ему гражданские права, в том числе и по использованию имущества. Согласно ст. 10 ГК РФ не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. Поскольку п. 3.3 договора аренды противоречит данным нормам ГК РФ, это условие договора в силу ст. 168, 180 ГК РФ суд признал недействительным38.
Оценивая этот и иные судебные акты, содержащие аналогичные разъяснения, следует отметить, что между злоупотреблением правом и недействительностью сделки имеется определенное сходство, которое состоит в том, что злоупотребление правом, как и недействительная сделка, не порождает правовых последствий.
Между тем в научной литературе выдвинут ряд доводов, которые ставят под сомнение допустимость признания сделки недействительной по мотиву злоупотребления правом. Так, по мнению О. Н. Садикова, вопрос о признании заключенной сделки недействительной не может быть обоснованно решен в рамках общего правила ст. 10 ГК РФ, так как на этот счет в действующем гражданском законодательстве содержится система специальных норм, определяющих разновидности недействительных сделок и их различные правовые последствия (глава 9 ГК)40.
Заслуживает внимания и позиция К. И. Скловского: «Смысл статьи 168 ГК РФ состоит в том, что нарушается известный позитивный закон и, как следствие этого нарушения, сделка не имеет силы. Иными словами, действие статьи 168 ГК РФ имеет объективный, а не субъективный характер, тогда как злоупотребление правом чаще всего — продукт злой воли, направленной против конкретного лица. По статье 168 ГК РФ, в отличие от п. 1 ст. 10 ГК РФ, воля сторон на несоблюдение закона не только предполагается, но и не может быть опровергнута, а точнее — несущественна для квалификации. Между тем суждение о злоупотреблении правом — исключительная прерогатива суда. Злоупотребление не может предполагаться, а значит, и действия всех участников двух-или многосторонней сделки не могут считаться ничтожными в момент совершения, что не увязывается с конструкцией нормы статьи 168 ГК РФ"41. Разделяя данную позицию, необходимо вместе с тем отметить, что проявление злой воли означает порок воли. Установление наличия злой воли — вопрос факта, однако подведение установленной злой воли под ст. 10 ГК является ее правовой квалификацией, т. е. вопросом права, который может и должен обсуждаться на момент совершения сделки.
В поддержку тезиса о том, что злоупотребление правом не может являться основанием для признания сделки недействительной, можно также привести следующие доводы.
Действия по злоупотреблению правом носят односторонний характер, для злоупотребления правом достаточно единичного волеизъявления. Однако действия, направленные на злоупотребление правом, не являются односторонней сделкой, поскольку, во-первых, результат их осуществления неправомерен, а во-вторых, они не создают каких-либо указанных в законе обязанностей для злоупотребляющего лица. Поэтому невозможно признать недействительным, например, завещание по мотиву того, что завещатель злоупотребил правом при его составлении. Между тем всякий договор воплощает в себе волю двух и более лиц. Их участие в формировании договорных условий не позволяет признать недействительными как договор в целом, так и его отдельные условия.
Норма ст. 10 ГК РФ направлена на пресечение возможности принудительно осуществить право, что изначально невозможно, если сделка, из которой возникло право, недействительна. Если ответчик заявляет о злоупотреблении правом со стороны истца, то для защиты прав ответчика нет необходимости признавать сделку недействительной — суду достаточно применить ст. 10 ГК РФ и отказать в иске.
Согласно ст. 168 ГК сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения. В соответствии с ч. 2 ст. 167 ГК РФ при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость в деньгах, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом. Следовательно, ничтожность и реституция как последствия признания сделки недействительной на основании ст. 168 ГК применяются лишь в случаях, когда из другого закона не следует иное. Поэтому, даже если признать, что нарушение ст. 10 ГК РФ может быть основанием для признания сделки недействительной по ст. 168 ГК РФ, то необходимо сделать вывод, что и последствия такого нарушения должны быть указаны в специальной норме ч. 2 ст. 10 ГК РФ — отказ в защите права. В контексте этого довода на практике уже возникал вопрос о юридической силе договора продажи недвижимого имущества, заключенного собственником при наличии заключенного им ранее иного договора о продаже той же вещи, однако до регистрации перехода права собственности. В научной литературе высказана позиция: второй договор продажи недействителен на основании ст. 10 ГК42. Возражение против такой позиции представляется более обоснованным, поскольку ст. 10 ГК предусматривает только одно последствие — отказ в защите права. «Ничтожность договора — это явление совершенно другой природы, и оно никак не зависит от защиты права, равно как и от отказа в его защите"43.
Спорность отнесения злоупотребления правом к основаниям признания сделки недействительной выявляется и при попытке найти место данным сделкам в рамках классификации недействительных сделок на оспоримые и ничтожные. Особенность ничтожной сделки в том, что вывод о ее недействительности может быть сделан исключительно путем сравнения ее условий с нормами закона. Основаниями для признания недействительной оспоримой сделки служат, как правило, обстоятельства, связанные с порядком ее заключения. Злоупотребление правом нельзя отнести ни к основаниям ничтожности, поскольку злоупотребление невозможно выявить из условий сделки, ни к оспоримости, поскольку действия по заключению сделки совершаются до возникновения права, основанием которому служит сделка. Иными словами, включение в договор оспариваемого условия происходит до его заключения, т. е. в период, когда правовая связь между сторонами отсутствует. Само по себе условие договора вреда причинить не может как физически, так и юридически, поскольку в соответствии с ч. 1 ст. 10 ГК в качестве злоупотребления правом может быть квалифицировано только действие по осуществлению права, а не основание возникновения права.
_____________
1. Елисейкин П. Ф. Гражданские процессуальные отношения. Ярославль. 1975. С. 69.
2. Рясенцев В. А. Условия и юридические последствия отказа в защите гражданских прав // Советская юстиция. 1962. № 9. С. 9.
3. Белых B.C. Категория «злоупотребление гражданским правом» в российском законодательстве и судебной практике // Вестник ФАС Уральского округа. 2002. № 1.
4. Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 23.07.02 № А43−10 893/01−21/412.
5. Гаджиев Г Л. Конституционные принципы добросовестности и недопустимости злоупотребления субъективными правами // Государство и право. 2002. № 1. С. 62.
6. Хвощинский А. В. Подборка и комментарий правовых позиций Высшего Арбитражного Суда Р Ф и Федерального арбитражного суда Московского округа по применению положений ст. 10 ГК РФ о злоупотреблении правом // Коллегия. 2001. Том 1. № 2. С. 33.
7. Громова Н. В. Споры, связанные с применением статьи 10 ГК РФ // Комментарий судебно-арбитражной практики. Вып. 4 / Отв. ред. В. Ф. Яковлев. М., 1997. С. 83.
8. Иоффе О. С. Обязательственное право // Избр. труды: В 4-х т. СПб., 2004. Т. 3. С. 141; Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. М., 1997. С. 492; Осипов Е. Б. Общие вопросы ответственности в гражданском праве // Цивилистические записки. Межвуз. сб. науч. труд. М., 2001. С. 301; Баранова Е. В. Понятие, виды и формы гражданско-правовой ответственности за нарушение договорного обязательства // Актуальные проблемы гражданского права: Сб. статей. Вып. 6 / Под. ред. О. Ю. Шилохвоста. М., 2003. С. 288.
9. Яценко Т. С. Категория шиканы в гражданском праве: история и современность. М., Статут. 2003. С. 93.; А. Лукъянцев, Т. Яценко. Учет факта злоупотребления правом при применении гражданско-правовой ответственности в сфере предпринимательской деятельности // Хозяйство и право. 2002. № 8. С. 124.; Хвощинский А. Указ. соч. С. 33. Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права… С. 118.
10. Ломидзе О. Отчуждение обязательственных прав // Хозяйство и право. 2002. Приложение к № 6. С. 7.
11. Тузов О Д. Реституция и виндикация: проблемы соотношения // Вестник Высшего Арбитражного Суда Р Ф. 2002. № 3. С. 123. Аналогичное мнение — Рожкова М. А. Возражения (процессуальный и материальный аспекты) // Вестник Высшего Арбитражного Суда Р Ф. 2002. № 6. С. 105.
12. Рясенцев В. А. Условия и юридические последствия отказа в защите гражданских прав // Советская юстиция. 1962. № 9. С. 9.
13. Цукерман М. И. Некоторые вопросы применения ст. 5 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик // Советское государство и право. 1967. № 3. С. 80−81.
14. Ерошенко А. А. Личная собственность в гражданском праве. М, 1973. С. 123.
15. Поротикова О. А. Проблема злоупотребления субъективным гражданским правом. Автореф. канд. юр. наук. Саратов. 2004. С. 13.
16. Иоффе О. С, Грибанов В. П. Пределы осуществления субъективных гражданских прав // Советское государство и право. 1967. № 7. С. 81−84.
17. Бердяев Н А. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого // Бердяев Н. А. О человеке, его свободе и духовности: Избранные труды // Ред.-сост. Л. И. Новикова и И. Н. Сиземская М. Флинта. 1999. С. 98.
18. Бердяев Н. А. Философия свободы. М. ACT. С. 176.
19. Бубер М. Образы добра и зла. // Два образа веры. Пер. с нем./под ред. П. С. Гуревича, С. Я. Левит, СВ. Ле-зова. Издательство «Республика». 1995. С. 138.
20. Скловский К. И. Собственность в гражданском праве. М., 1999. С. 131.
21. Гражданское право: Учебник / Отв. ред. Е. А. Суханов. М., 2000. Т. 1. С. 395.
22. Яценко Т. С. Указ. соч. С. 110.
23. Теория государства и права. Курс лекций. / Под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. М, 2001. С. 366−367.
24. Малиновский А. А. Злоупотребление правом. М. МЗ-Пресс. 2002. С. 59−60.
25. Максименко С Т. Осуществление гражданских прав и исполнение обязанностей. Автореф. дис. канд. юр. наук. Саратов, 1970. С. 15. Аналогичное мнение — Емельянов В. М. Разумность, добросовестность, незлоупо-требление гражданскими правами. М. Лекс-Книга. 2002. С. 27.
26. Вильнянский С И. Значение судебной практики в гражданском праве. «Ученые труды ВИЮН». Вып. 9. /Под ред. Проф. И. Т. Голякова. М., 1947. С. 265.
27. Вилънянский С И. Значение судебной практики в гражданском праве. «Ученые труды ВИЮН». Вып. 9. /Под ред. Проф. И. Т. Голякова. М., 1947. С. 265.
28. Применительно к ст. 1 ГК РСФСР — «вопреки задачам советского государства» — См.: Агарков М М. Указ. соч. С. 380.
29. Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 16.12.99 № 2764/99.
30. Матвеев Ю. Г. Англо-американское деликтное право. М, 1973. С. 159; Основные институты гражданского права зарубежных стран: Сравнительно-правовое исследование. Рук. авт. кол. В. В. Залесский. М. 1999. С. 336−337.
31. Скловский К. И. О применение норм о злоупотреблении правом в судебной практике // Вестник высшего арбитражного суда РФ. 2001. № 2. С. 46−47.
32. Грибанов В. П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав // Осуществление и защита гражданских прав. М. Статут. 2000. С. 27−28. Очевидно, речь идет о senatusconsultum Pegasianum (75 г. I в. н. э.), который дал право принудить наследника вступить в наследство, если он обязан был выдать наследство другому лицу // Римское частное право: Учебник / Под ред. И. Б. Новицкого и И. С. Перетерского. М., 1997. С. 50.
33. Дождев Д. В. Римское частное право. М., 1996. С. 595.
34. Там же. С. 601.
35. Институции Гая // Памятники римского права: Законы 12 таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. М., 1997. С. 66.
36. Рясенцев В. Указ. соч. С. 9.
37. Васильев Ю. С. Взаимодействие права и морали // Советское государство и право. 1966. № 11. С. 19.
38. Постановление ФАС Центрального округа от 05.05.2000 № А23−5/1−2000-Г. См. аналогичные позиции судов: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 08.04.98 № 2314; Постановление ФАС Центрального округа от 04.05.2001 № А08−3734/00−15; Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 06.03.97 № Ф08−124/97.
39. Янко Г. Янев. Правила социалистического общежития. Их функции при применении правовых норм. М., 1980. С. 235.
40. Садиков О. Н. Злоупотребление правом в Гражданском кодексе России // Хозяйство и право. 2002. № 2. С. 47.
41. Скловский К. И. О применении норм о злоупотреблении правом в судебной практике // Вестник Высшего арбитражного суда РФ. 2001. № 2. С. 46.
42. Савкин С. Ф. Судебно-арбитражная практика по спорам, связанным с защитой права собственности и других вещных прав // Вестник Высшего Арбитражного Суда Р Ф. 1998. № 10. С. 67 — 68. Та же позиция -Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 25.09.2002 г. № А43−4537/02−2-195.
43. Скловский К. И. Собственность в гражданском праве. М., 1999. С. 384. Аналогичное мнение — Эрделевский A.M. Споры о регистрации сделок с недвижимостью // Бизнес-адвокат. 2003. № 22.
В судебной практике уже обсуждался вопрос, можно ли на основании норм о запрете злоупотребления правом понудить ответчика совершить определенное действие или воздержаться от действия по мотиву злоупотребления им своим правом.
Так, по одному из дел Управление строительства № 12 г. Новороссийска предъявило к ОАО «Новороссийский торговый порт» иск об обязании осуществить регистрацию права собственности и взыскании с него задолженности по оплате дотаций к стоимости услуг по подаче теплоэнергии и горячего водоснабжения. Иск мотивирован тем, что договор долевого участия в строительстве, заключенный между истцом и ответчиком, исполнен истцом, однако ответчик не регистрирует право собственности на причитающуюся ему жилую площадь, что принуждает истца продолжать нести расходы на отопление и горячее водоснабжение данной площади. Удовлетворяя иск, ФАС СКО указал следующее. После приемки жилого дома в эксплуатацию инвестор согласился с количеством переданных ему квартир и распорядился ими. Следовательно, после достижения цели инвестиционного договора и сдачи жилого дома в эксплуатацию инвестор был обязан принять на баланс выделенные ему в соответствии с целевым взносом квартиры и оформить право собственности на них. Уклоняясь от этого, ответчик злоупотребил своим правом.
Положительные ответы на поставленный вопрос можно найти и в законодательстве зарубежных стран. В праве США частная зловредность (nuisance), например, в виде размещения на соседней земле производства, создающего повышенный шум, вибрацию, испускающего неприятные запахи, сбрасывающего вредные химические вещества в сопредельный водоем, или в виде постройки инфекционной клиники, создающей угрозу заражения, сумасшедшего дома, разбивки парка аттракционов может быть предотвращена предъявлением иска о запрещении (injuction) и прекращении (abatement) соответствующей деятельности30.
Изложенная позиция получила определенную поддержку и в научной литературе. По мнению К. И. Скловского, на основании ст. 10 ГК РФ «возможно понуждение управомоченного лица к совершению определенного действия». В качестве примера приводится следующее дело. Должник, против которого были выданы исполнительные листы по договорам займа, получил жилой дом по наследству. Однако он, подав заявление в нотариальную контору, уклонялся и от принятия наследства, и от регистрации права собственности на дом. Очевидно, что такие действия (точнее, бездействие) имели цель избежать обращения взыскания на дом. В данном случае суд также вынес решение о понуждении должника к принятию наследства и регистрации права собственности на дом. По утверждению К. И. Скловского, еще в римском праве подобное поведение квалифицировалось как злоупотребление, и наследник (не желающий исполнить легат) понуждался к принятию наследства31. Почти тождественный пример злоупотребления правом из области римского частного права приводит В. П. Грибанов: «В некоторых случаях, по-видимому, как злоупотребление правом… рассматривались и отдельные случаи неосуществления права, когда это затрагивало интересы других лиц. В частности, например, в конце I в. н. э. претору было предоставлено право принудить наследника вступить в наследство, если наследник был обязан выдать наследство другому лицу, но от принятия наследства уклонялся"32.
Оценивая приведенные судебные решения и позиции ученых по данному вопросу, необходимо отметить следующее. Пример с понуждением к принятию наследства сомнителен с точки зрения норм ГК о наследственном правопреемстве. Согласно ч. 1 ст. 1153 ГК подача заявления нотариусу является самостоятельным способом принятия наследства. В соответствии с ч. 4 ст. 1152 ГК принятое наследство признается принадлежащим наследнику со дня открытия наследства независимо от времени его фактического принятия, а также независимо от момента государственной регистрации права наследника на наследственное имущество, когда такое право подлежит государственной регистрации. Следовательно, в описанной К. И. Скловским ситуации кредиторы наследника вправе требовать обращения взыскания на перешедший к наследнику дом, несмотря на отсутствие государственной регистрации такого права.
Что касается приведенных примеров из римского частного права, то, по сведениям Д. В. Дождева, возможность такого понуждения в нем отсутствовала: «отказ добровольного наследника принять наследство оставляет ожидания легатария нереализованными33… если добровольный наследник откажется от принятия наследства… отказ так и не вступит в силу"34. В римском праве обязанность наследника принять наследство существовала только в том случае, если наследник относился к категории необходимых, т. е. обязанных принять наследство независимо от своего желания (Gai 2,157)35.
Присуждение к совершению действия или воздержанию от его совершения допустимо лишь в случаях, прямо указанных в законе (ст. 12,165,445,448 ГК РФ и др.). Нормы о злоупотреблении правом здесь не применимы. Поскольку речь идет о присуждении к совершению действия или воздержания от его совершения, то понуждаемое лицо может выступать в подобных судебных процессах только в качестве ответчика. Между тем, как мы уже выяснили ранее, применение последствий злоупотребления правом может касаться только истца. Если исходить из того, что злоупотребление правом — это действия, противоречащие собственному интересу, значит, суд не может понудить лицо действовать в своем интересе. Он лишь может отказать в защите действий, идущих вразрез с интересами управомоченного лица. В иске о понуждении к совершению действия есть интерес истца, он не может быть абсолютно тождественен интересу ответчика, так как у каждого субъекта гражданского права свои сугубо индивидуальные интересы, не совпадающие с интересами других субъектов. Если ответчик (по мнению истца) злоупотребляет правом, не совершая необходимого истцу действия, то присуждение к действию по мотиву злоупотребления правом не достигнет цели существования данного правового института: побуждение ответчика к действиям в своем интересе, поскольку ответчик понуждается к действию не в своем интересе, а в интересе истца.
4. Недействительность сделки
Допустимость оспаривания сделки по мотиву злоупотребления правом уже признавалась в цивилистической науке (В.А. Рясенцев36). По мнению Ю. С. Васильева, осуществление права вопреки его назначению является противоправным действием и должно рассматриваться в качестве самостоятельного основания для признания его недействительным. В таком случае имеет место объективное противоречие между использованием конкретного субъективного права и его назначением37.
Практика арбитражных судов в ряде случаев ориентируется на эту позицию. На сегодняшний день имеются решения судов, в которых сделка признавалась недействительной исключительно на основании норм ст. 10 ГК.
По обстоятельствам одного из дел сторонами был заключен договор аренды помещения. Пунктом 3.3 договора было предусмотрено, что арендатор имеет право использовать занимаемое помещение только в рабочее время, все вопросы, связанные с предоставлением права пользования нежилым помещением в вечернее и ночное время, в выходные и праздничные дни, арендатор обязан предварительно согласовать с арендодателем — они подлежат оплате по отдельному счету. Арендатор предъявил иск о признании данного условия недействительным. Удовлетворяя исковые требования, суд исходил из того, что согласно ст. 606 ГК РФ по договору аренды арендодатель предоставляет арендатору имущество за плату во временное владение и пользование или во временное пользование. Исходя из анализа условий договора аренды, порядка его исполнения и других обстоятельств дела, суд указал, что ограничения во владении и пользовании помещением, установленные п. 3.3 договора, препятствуют осуществлению коммерческой деятельности арендатора. Сведения о том, что использование помещения в период работы предприятия — истца нарушает права иных лиц, в материалах дела отсутствуют. Кроме того, в п. 3.3 договора не конкретизировано, какой период подразумевается под понятием рабочее время: то ли это время работы предприятия истца, то ли ответчика. Порядок внесения арендной платы определен в п. 4.1 договора. Договоренность по оплате пользования помещением в соответствии с п. 3.3 отсутствует. В силу ст. 9 ГК РФ истец вправе по своему усмотрению реализовывать принадлежащие ему гражданские права, в том числе и по использованию имущества. Согласно ст. 10 ГК РФ не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. Поскольку п. 3.3 договора аренды противоречит данным нормам ГК РФ, это условие договора в силу ст. 168, 180 ГК РФ суд признал недействительным38.
Оценивая этот и иные судебные акты, содержащие аналогичные разъяснения, следует отметить, что между злоупотреблением правом и недействительностью сделки имеется определенное сходство, которое состоит в том, что злоупотребление правом, как и недействительная сделка, не порождает правовых последствий.
Между тем в научной литературе выдвинут ряд доводов, которые ставят под сомнение допустимость признания сделки недействительной по мотиву злоупотребления правом. Так, по мнению О. Н. Садикова, вопрос о признании заключенной сделки недействительной не может быть обоснованно решен в рамках общего правила ст. 10 ГК РФ, так как на этот счет в действующем гражданском законодательстве содержится система специальных норм, определяющих разновидности недействительных сделок и их различные правовые последствия (глава 9 ГК)40.
Заслуживает внимания и позиция К. И. Скловского: «Смысл статьи 168 ГК РФ состоит в том, что нарушается известный позитивный закон и, как следствие этого нарушения, сделка не имеет силы. Иными словами, действие статьи 168 ГК РФ имеет объективный, а не субъективный характер, тогда как злоупотребление правом чаще всего — продукт злой воли, направленной против конкретного лица. По статье 168 ГК РФ, в отличие от п. 1 ст. 10 ГК РФ, воля сторон на несоблюдение закона не только предполагается, но и не может быть опровергнута, а точнее — несущественна для квалификации. Между тем суждение о злоупотреблении правом — исключительная прерогатива суда. Злоупотребление не может предполагаться, а значит, и действия всех участников двух-или многосторонней сделки не могут считаться ничтожными в момент совершения, что не увязывается с конструкцией нормы статьи 168 ГК РФ"41. Разделяя данную позицию, необходимо вместе с тем отметить, что проявление злой воли означает порок воли. Установление наличия злой воли — вопрос факта, однако подведение установленной злой воли под ст. 10 ГК является ее правовой квалификацией, т. е. вопросом права, который может и должен обсуждаться на момент совершения сделки.
В поддержку тезиса о том, что злоупотребление правом не может являться основанием для признания сделки недействительной, можно также привести следующие доводы.
Действия по злоупотреблению правом носят односторонний характер, для злоупотребления правом достаточно единичного волеизъявления. Однако действия, направленные на злоупотребление правом, не являются односторонней сделкой, поскольку, во-первых, результат их осуществления неправомерен, а во-вторых, они не создают каких-либо указанных в законе обязанностей для злоупотребляющего лица. Поэтому невозможно признать недействительным, например, завещание по мотиву того, что завещатель злоупотребил правом при его составлении. Между тем всякий договор воплощает в себе волю двух и более лиц. Их участие в формировании договорных условий не позволяет признать недействительными как договор в целом, так и его отдельные условия.
Норма ст. 10 ГК РФ направлена на пресечение возможности принудительно осуществить право, что изначально невозможно, если сделка, из которой возникло право, недействительна. Если ответчик заявляет о злоупотреблении правом со стороны истца, то для защиты прав ответчика нет необходимости признавать сделку недействительной — суду достаточно применить ст. 10 ГК РФ и отказать в иске.
Согласно ст. 168 ГК сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения. В соответствии с ч. 2 ст. 167 ГК РФ при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке, а в случае невозможности возвратить полученное в натуре (в том числе, когда полученное выражается в пользовании имуществом, выполненной работе или предоставленной услуге) возместить его стоимость в деньгах, если иные последствия недействительности сделки не предусмотрены законом. Следовательно, ничтожность и реституция как последствия признания сделки недействительной на основании ст. 168 ГК применяются лишь в случаях, когда из другого закона не следует иное. Поэтому, даже если признать, что нарушение ст. 10 ГК РФ может быть основанием для признания сделки недействительной по ст. 168 ГК РФ, то необходимо сделать вывод, что и последствия такого нарушения должны быть указаны в специальной норме ч. 2 ст. 10 ГК РФ — отказ в защите права. В контексте этого довода на практике уже возникал вопрос о юридической силе договора продажи недвижимого имущества, заключенного собственником при наличии заключенного им ранее иного договора о продаже той же вещи, однако до регистрации перехода права собственности. В научной литературе высказана позиция: второй договор продажи недействителен на основании ст. 10 ГК42. Возражение против такой позиции представляется более обоснованным, поскольку ст. 10 ГК предусматривает только одно последствие — отказ в защите права. «Ничтожность договора — это явление совершенно другой природы, и оно никак не зависит от защиты права, равно как и от отказа в его защите"43.
Спорность отнесения злоупотребления правом к основаниям признания сделки недействительной выявляется и при попытке найти место данным сделкам в рамках классификации недействительных сделок на оспоримые и ничтожные. Особенность ничтожной сделки в том, что вывод о ее недействительности может быть сделан исключительно путем сравнения ее условий с нормами закона. Основаниями для признания недействительной оспоримой сделки служат, как правило, обстоятельства, связанные с порядком ее заключения. Злоупотребление правом нельзя отнести ни к основаниям ничтожности, поскольку злоупотребление невозможно выявить из условий сделки, ни к оспоримости, поскольку действия по заключению сделки совершаются до возникновения права, основанием которому служит сделка. Иными словами, включение в договор оспариваемого условия происходит до его заключения, т. е. в период, когда правовая связь между сторонами отсутствует. Само по себе условие договора вреда причинить не может как физически, так и юридически, поскольку в соответствии с ч. 1 ст. 10 ГК в качестве злоупотребления правом может быть квалифицировано только действие по осуществлению права, а не основание возникновения права.
_____________
1. Елисейкин П. Ф. Гражданские процессуальные отношения. Ярославль. 1975. С. 69.
2. Рясенцев В. А. Условия и юридические последствия отказа в защите гражданских прав // Советская юстиция. 1962. № 9. С. 9.
3. Белых B.C. Категория «злоупотребление гражданским правом» в российском законодательстве и судебной практике // Вестник ФАС Уральского округа. 2002. № 1.
4. Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 23.07.02 № А43−10 893/01−21/412.
5. Гаджиев Г Л. Конституционные принципы добросовестности и недопустимости злоупотребления субъективными правами // Государство и право. 2002. № 1. С. 62.
6. Хвощинский А. В. Подборка и комментарий правовых позиций Высшего Арбитражного Суда Р Ф и Федерального арбитражного суда Московского округа по применению положений ст. 10 ГК РФ о злоупотреблении правом // Коллегия. 2001. Том 1. № 2. С. 33.
7. Громова Н. В. Споры, связанные с применением статьи 10 ГК РФ // Комментарий судебно-арбитражной практики. Вып. 4 / Отв. ред. В. Ф. Яковлев. М., 1997. С. 83.
8. Иоффе О. С. Обязательственное право // Избр. труды: В 4-х т. СПб., 2004. Т. 3. С. 141; Брагинский М. И., Витрянский В. В. Договорное право. М., 1997. С. 492; Осипов Е. Б. Общие вопросы ответственности в гражданском праве // Цивилистические записки. Межвуз. сб. науч. труд. М., 2001. С. 301; Баранова Е. В. Понятие, виды и формы гражданско-правовой ответственности за нарушение договорного обязательства // Актуальные проблемы гражданского права: Сб. статей. Вып. 6 / Под. ред. О. Ю. Шилохвоста. М., 2003. С. 288.
9. Яценко Т. С. Категория шиканы в гражданском праве: история и современность. М., Статут. 2003. С. 93.; А. Лукъянцев, Т. Яценко. Учет факта злоупотребления правом при применении гражданско-правовой ответственности в сфере предпринимательской деятельности // Хозяйство и право. 2002. № 8. С. 124.; Хвощинский А. Указ. соч. С. 33. Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права… С. 118.
10. Ломидзе О. Отчуждение обязательственных прав // Хозяйство и право. 2002. Приложение к № 6. С. 7.
11. Тузов О Д. Реституция и виндикация: проблемы соотношения // Вестник Высшего Арбитражного Суда Р Ф. 2002. № 3. С. 123. Аналогичное мнение — Рожкова М. А. Возражения (процессуальный и материальный аспекты) // Вестник Высшего Арбитражного Суда Р Ф. 2002. № 6. С. 105.
12. Рясенцев В. А. Условия и юридические последствия отказа в защите гражданских прав // Советская юстиция. 1962. № 9. С. 9.
13. Цукерман М. И. Некоторые вопросы применения ст. 5 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик // Советское государство и право. 1967. № 3. С. 80−81.
14. Ерошенко А. А. Личная собственность в гражданском праве. М, 1973. С. 123.
15. Поротикова О. А. Проблема злоупотребления субъективным гражданским правом. Автореф. канд. юр. наук. Саратов. 2004. С. 13.
16. Иоффе О. С, Грибанов В. П. Пределы осуществления субъективных гражданских прав // Советское государство и право. 1967. № 7. С. 81−84.
17. Бердяев Н А. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого // Бердяев Н. А. О человеке, его свободе и духовности: Избранные труды // Ред.-сост. Л. И. Новикова и И. Н. Сиземская М. Флинта. 1999. С. 98.
18. Бердяев Н. А. Философия свободы. М. ACT. С. 176.
19. Бубер М. Образы добра и зла. // Два образа веры. Пер. с нем./под ред. П. С. Гуревича, С. Я. Левит, СВ. Ле-зова. Издательство «Республика». 1995. С. 138.
20. Скловский К. И. Собственность в гражданском праве. М., 1999. С. 131.
21. Гражданское право: Учебник / Отв. ред. Е. А. Суханов. М., 2000. Т. 1. С. 395.
22. Яценко Т. С. Указ. соч. С. 110.
23. Теория государства и права. Курс лекций. / Под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. М, 2001. С. 366−367.
24. Малиновский А. А. Злоупотребление правом. М. МЗ-Пресс. 2002. С. 59−60.
25. Максименко С Т. Осуществление гражданских прав и исполнение обязанностей. Автореф. дис. канд. юр. наук. Саратов, 1970. С. 15. Аналогичное мнение — Емельянов В. М. Разумность, добросовестность, незлоупо-требление гражданскими правами. М. Лекс-Книга. 2002. С. 27.
26. Вильнянский С И. Значение судебной практики в гражданском праве. «Ученые труды ВИЮН». Вып. 9. /Под ред. Проф. И. Т. Голякова. М., 1947. С. 265.
27. Вилънянский С И. Значение судебной практики в гражданском праве. «Ученые труды ВИЮН». Вып. 9. /Под ред. Проф. И. Т. Голякова. М., 1947. С. 265.
28. Применительно к ст. 1 ГК РСФСР — «вопреки задачам советского государства» — См.: Агарков М М. Указ. соч. С. 380.
29. Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 16.12.99 № 2764/99.
30. Матвеев Ю. Г. Англо-американское деликтное право. М, 1973. С. 159; Основные институты гражданского права зарубежных стран: Сравнительно-правовое исследование. Рук. авт. кол. В. В. Залесский. М. 1999. С. 336−337.
31. Скловский К. И. О применение норм о злоупотреблении правом в судебной практике // Вестник высшего арбитражного суда РФ. 2001. № 2. С. 46−47.
32. Грибанов В. П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав // Осуществление и защита гражданских прав. М. Статут. 2000. С. 27−28. Очевидно, речь идет о senatusconsultum Pegasianum (75 г. I в. н. э.), который дал право принудить наследника вступить в наследство, если он обязан был выдать наследство другому лицу // Римское частное право: Учебник / Под ред. И. Б. Новицкого и И. С. Перетерского. М., 1997. С. 50.
33. Дождев Д. В. Римское частное право. М., 1996. С. 595.
34. Там же. С. 601.
35. Институции Гая // Памятники римского права: Законы 12 таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. М., 1997. С. 66.
36. Рясенцев В. Указ. соч. С. 9.
37. Васильев Ю. С. Взаимодействие права и морали // Советское государство и право. 1966. № 11. С. 19.
38. Постановление ФАС Центрального округа от 05.05.2000 № А23−5/1−2000-Г. См. аналогичные позиции судов: Постановление ФАС Северо-Западного округа от 08.04.98 № 2314; Постановление ФАС Центрального округа от 04.05.2001 № А08−3734/00−15; Постановление ФАС Северо-Кавказского округа от 06.03.97 № Ф08−124/97.
39. Янко Г. Янев. Правила социалистического общежития. Их функции при применении правовых норм. М., 1980. С. 235.
40. Садиков О. Н. Злоупотребление правом в Гражданском кодексе России // Хозяйство и право. 2002. № 2. С. 47.
41. Скловский К. И. О применении норм о злоупотреблении правом в судебной практике // Вестник Высшего арбитражного суда РФ. 2001. № 2. С. 46.
42. Савкин С. Ф. Судебно-арбитражная практика по спорам, связанным с защитой права собственности и других вещных прав // Вестник Высшего Арбитражного Суда Р Ф. 1998. № 10. С. 67 — 68. Та же позиция -Постановление ФАС Волго-Вятского округа от 25.09.2002 г. № А43−4537/02−2-195.
43. Скловский К. И. Собственность в гражданском праве. М., 1999. С. 384. Аналогичное мнение — Эрделевский A.M. Споры о регистрации сделок с недвижимостью // Бизнес-адвокат. 2003. № 22.