Когда я учился в университете между студентами многие книги, в основном учебники, было принято называть именами авторов. Вот «Хропанюк» — серого цвета учебник по теории государства и права написанный разухабистым языком и напоминавший из-за обилия схем и иллюстраций не столько университетский учебник, сколько букварь с картинками. Вот «Наумов» — тёмно-синий том общей части уголовного права, написанный умным грамотным, профессорским языком, отлично показывающим глубину и сложность предмета. Вот «Черниловский» — уже не помню какого цвета однотомный учебник по зарубежной истории государства и права, написанный увлекательно, с любовью к своей науке. И был среди них «Садиков» — толстый коричневый том — выпущенный издательством «Норма-Инфра-М» в 1997 году, как раз за год до сдачи нами, студентами второго курса, экзамена по общей части гражданского права самый лучший на тот момент комментарий к первой части ГК, написанный коллективом учёных, преимущественно из Института законодательства и сравнительного правоведения, под редакцией О. Н. «Дайте Садикова» — просили студенты библиотекарей в факультетской библиотеке без какой-либо дальнейшей конкретизации. «У тебя есть „Садиков“, почитать?» — просила одна моя знакомая перед экзаменом. Я был один из немногих, у кого «Садиков» был свой.
Уже к концу второго курса у нас сформировался круг студентов, которые уже тогда из всех дисциплин больше всего ценили гражданское право и целенаправленно готовили себя к гражданско-правовой специализации. Авторов «Садикова» мы благоговейно почитали, а О. Н. воспринимали как едва ли не как главного в России по гражданскому праву. Если бы в то время мне, зелёному студенту второкурснику, кто-нибудь сказал, что через десять лет я буду в квартире у О. Н. копаться в его библиотеке, в то время как он будет на кухне варить мне сосиски, я бы очень удивился.
***
Я познакомился с О. Н. в конце декабря 2002 года, когда я, только что принятый в заочную аспирантуру Института законодательства и сравнительного правоведения, пришёл в отдел гражданского законодательства где и увидел О. Н. сидящим в белой курточке за столом (по соседству с тогда ещё благополучно здравствовавшим, а ныне покойным Ефимом Абрамовичем Павлодским), листающим чей-то автореферат. К моему удивлению, он быстро согласился стать моим научным руководителем, и работа над моей диссертацией началась.
Быстро выяснилось, что О.Н. — человек простой, открытый, начисто лишённый высокомерия. Однако это никак не мешало ему показывать научную твёрдость и принципиальность там, где это действительно было необходимо. Когда во время одного из наших обсуждений моей диссертации меня куда то эмоционально понесло, О. Н. молча терпеливо выслушал меня, а когда я закончил, то очень спокойно, медленно, с расстановкой, произнёс, укоризненно глядя на меня: «Если вы хотите, что бы на обложке вашей кандидатской было моё имя, то ваша диссертация должна соответствовать … определённым требованиям…». На этом полемика была завершена.
Я отлично понимал, как сильно мне повезло. И дело не только в научном авторитете О. Н. Я всегда с глубоким почтением относился к цивилистам советской эпохи, а О. Н. почти со всеми был лично знаком (кроме Агаркова, О. Н. лишь один раз слушал его выступление), а со многими вместе работал. Для меня они были персонажами почти былинными, а для О. Н. это были живые люди, образы которых и разговоры с которыми он хранил в своей цепкой памяти. О. Н. был для меня как связующая нить между тем, уже ушедшим поколением советских цивилистов и поколением современным. Поэтому помимо обсуждения научных вопросов я, когда это было уместно, очень осторожно расспрашивал его о той эпохе, его биографии и людях, с которыми он был знаком. Всё, что я пишу далее, я знаю с его слов.
Первым местом работы О. Н., после окончания Академии внешней торговли, была должность личного помощника министра внешней торговли СССР, в его обязанности входила запись всех разговоров, которые министр вёл со своими посетителями.
В пятидесятые годы О. Н. некоторое время работал редактором в журнале «Советское государство и право», где, в частности, познакомился с репрессированным Гойхбаргом, который, после освобождения, что-то принёс для публикации, но по словам О. Н. «это было уже не то…», да и сам Гойхбарг выглядел крайне болезненно.
Материал для докторской диссертации на тему международных железнодорожных перевозок О. Н. брал, изучая несколько лет претензионную переписку в архиве Министерства путей сообщений СССР.
В 1970 году за участие в работе над трёхтомным Курсом МЧП под руководством Лазаря Адольфовича Лунца О. Н. получил дачный участок в Кратово, в то время, достаточно престижный пригород Москвы.
В молодые годы О. Н. увлекался теннисом, иногда играл с достаточно известными людьми, например со спортивным комментатором Озеровым. Как-то раз, придя к нему домой, я застал его за просмотром теннисного матча по телевизору, которым О. Н. явно был сильно эмоционально захвачен, но, когда мы сели обсуждать очередную главу моей диссертации, О. Н. телевизор твёрдой рукой выключил — ничто не должно отвлекать от работы.
За десятилетия своей научной деятельности О.Н. объехал весь мир, не был только в Португалии, «раньше было интересно, а теперь уже не тянет». В 2005 году на восьмидесятилетний юбилей ему со всего света прислали почтой столько подарков, что ими была заставлена вся квартира; О. Н. неделю разбирал их с внуками.
Как я уже упомянул, по приглашению О. Н. я несколько раз по своим аспирантским делам заходил к нему домой. Он в то время жил неподалёку от гостиницы «Ленинградская», в просторной квартире с высокими потолками в старом доме с уютным зелёным двориком, которую он незадолго до этого купил у еврейской семьи, иммигрировавшей в США.
На меня сильное впечатление произвела его библиотека; я первый раз в жизни увидел, как это выглядит: все стены заняты книгами от пола до потолка, в свободной нише висел небольшой чёрно-белый портрет отца О. Н. — рабочего одного из московских заводов. Рядом с огромным окном — письменный стол, на котором так же теснились книги, настольная лампа и увеличительная лупа.
Среди учёных принято дарить свои книги коллегам и ученикам. В доинтернетную советскую эпоху это было особенно актуально, так как научные работы выходили небольшими тиражами и почти полностью оседали в библиотеках. В домашней библиотеке О. Н. я видел книги с дарственными надписями Иоффе и Лунца (последний, по словам О. Н., начал активно раздаривать книги осенью 1979 года, предчувствуя, что жить ему осталось не долго). Но самое большое потрясение я испытал, когда случайно нашёл небольшую брошюру И. А. Покровского, названия которой уже не помню, с собственноручной дарственной надписью автора (!); к сожалению, имя одаряемого было аккуратно замарано.
Обычай дарить своим аспирантам книги из своей библиотеки не обошёл и меня. О. Н. подарил мне англоязычное издание «Law of contract» Ансона, на которой когда-то поставил карандашную отметку о её владельце, затем, через некоторое время, сборник своих стихов, вышедший в 2001 году тиражом 500 экземпляров.