Юдельсон К. С. Проблема доказывания в советском гражданском процессе. М. 1951.
Эта монография — доработанный вариант докторской диссертации, защищённой автором в 1947 году.
Главная идея автора: суд должен проявлять активность в сборе доказательств и устанавливать в каждом деле материальную истину; состязательность — буржуазный пережиток, который используется судами капиталистических государств для угнетения и эксплуатации рабочих масс. Почти весь текст монографии — обоснование этого тезиса, а также анализ с его точки зрения различных проблем доказывания.
Обязательное требование к научному труду того времени, так или иначе связанного с судебным процессом — критика буржуазного правосудия. Автор не жалеет красок для изображения основанного на состязательности буржуазного суда: «Пришедшая к власти буржуазия построила свои процессуальные кодексы на состязательном начале, придав ему своеобразное, специфическое содержание, заполненное стремлением обеспечить себе свободу эксплуатации… Принципиальное различие состоит в том, что круг субъектов доказывания в буржуазном гражданском процессе ограничен только сторонами, а суд не имеет право расширять дело новыми фактами, сам отыскивать и находить различные доказательства. Такое положение суда гарантирует буржуазию от установления материальной истины (факта эксплуатации), что соответствует её классовым интересам … безусловная черта всякого буржуазного гражданского процесса и системы доказывая — это недоступность для широких масс, обеспечивающих исход дела в пользу эксплуататоров… Путём построения гражданского процесса на состязательном начале буржуазия получила … гибкое прикрытие для утверждения своих классовых интересов. При внешне пассивном судье исход спора в буржуазном гражданском процессе заранее обеспечен экономически сильному … Профсоюзные организации некоторых капиталистических стран обладают достаточными материальными средствами для ведения судебных дел, но эти дела решаются не в интересах профсоюзных организаций, а в интересах монополистов … Задача буржуазного суда — обеспечить в процессе победу экономически сильному».
Я понимаю, что подобного рода пассажи в то время — обязательное условие публикации научной работы, но я так и не увидел у автора нормального научного не-идеологического обоснования концепции материальной истины. Автор не приводит, и, я думаю, не смог бы привести, если бы даже хотел, ни одного факта массового принятия иностранными судами решений вопреки праву и фактам в пользу экономически сильных субъектов. Интересно, а если стороны спора принадлежат к одному классу, например, судятся два рабочих или два капиталиста, то в этом случае в чью пользу, по мнению автора, буржуазный суд должен выносить решение?
Отстаиваемая автором концепция материальной истины не отвечает на вопрос: как суду понять, что-то, что он выяснил в ходе судебного разбирательства — это и есть та самая материальная истина? Может это ещё не истина? Может если суд копнёт глубже, то установит иные факты, которые как раз и есть истина? Однако насколько глубже это надо делать и как долго это должно происходить? Разрешение иска — это не научный вопрос, исследование которого может продолжаться десятилетиями. В какой-то момент суду придётся остановится, и где гарантия того, что-то, на чём он остановился — это и есть материальная истина?
Но главная беда автора не в этом. Проводя научное исследование тех или иных вопросов доказывания, он по все тексту монографии вынужден пытаться усидеть на двух стульях: с одной стороны давать разгромную критику буржуазного процесса, с другой — обосновывать почему те же критикуемые им институты в том же виде имеются в советском процессе. Прямо скажу: получается не очень.
Так, процессуальная активность суда в сборе доказательств существовала не только в советское время, но и в иные, не самые лучшие с точки зрения советской истории эпохи. Автор цитирует учебник Коха, в котором описаны реалии прусского гражданского процесса, построенного на розыскных началах, времён Фридриха II, которые в точности соответствуют реалиям современного автору советского гражданского процесса. Автор должен обосновать: почему в этом случае нельзя говорить о том, что прусский процесс также, как и советский, требует от суда установления материальной истины? Ответ автора: «О материальной истине смешно было говорить, ибо прусская монархия представляла собой своеобразную смесь абсолютизма и феодальной анархии, а народ пребывал в положении, очень близком к рабству. Большинство крестьян состояло из пользователей земли, владевших ею лишь временно и подвергавшихся возмутительным ограничениям личной свободы». Как видим, вместо доводов, по существу, автор может лишь ссылаться на догмы советской идеологии и в этом, к сожалению, состоит его главный метод полемики против состязательности процесса: как только дело доходит до необходимости представить конкретные факты преимуществ материальной истины перед состязательным процессом автор сразу уходит в идеологию.
Хорошо, на минуту согласимся с автором и признаем, что суд устанавливает материальную истину. Но в деле две стороны, интересы которых строго противоположны, например, истцом является советский гражданин, предъявивший иск о возмещении вреда, причинённого ДТП, а ответчиком советская организация, которой принадлежит автомобиль, водитель которого виновен в ДТП. Их интересы строго противоположны. В отношении какой из сторон суду устанавливать материальную истину? Автор отрицает само существование этой проблемы: «Дело в том, что экономические интересы социалистического государства, интересы социалистических организаций, самих рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции, проявляющиеся в форме защищаемых гражданским правом притязаний, принципиально не впадают в противоречия». Вот так всё просто, противоположности интересов просто нет. Очень убедительно.
Автор исследует распределение бремени («тяжести») доказывания в советском процессе. Однако обязанность суда устанавливать материальную истину несовместима с распределением бремени доказывания. Автору снова приходиться изворачиваться: «Глубоко ошибочный и вредный вывод о том, что у нас правовые нормы о распределении доказывания между субъектами процесса потеряли значение, является результатом ложной предпосылки об инквизиционном характере нашего процесса». Нет, всё верно. Либо процесс инквизиционный, где судья собирает доказательства сам, но тогда правила о распределении бремени доказывания теряют смысл, либо распределение бремени доказывания существует, но тогда должно существовать и риски не представления сторонами доказательств, а это уже состязательный процесс. Нет, говорит автор: «…В нашем процессе недоказанность утверждений ещё не влечёт за собой отрицательного решения» (107). А что же она влечёт?
Следующий вопрос: могут ли стороны в своих объяснениях лгать суду? Если задача суда найти материальную истину, то суду лгать нельзя. Да вот беда: «Фашистское издание Германского гражданского процессуального кодекса 1934 года … дополнило ст. 138 следующим абзацем: „Стороны обязаны давать свои объяснения, касающиеся фактической стороны дела“, полно и правдиво». Какой ужас! Неужели в фашистский гражданский процесс требует от суда материальной истины? Конечно нет, отвечает автор, ведь в советском праве эта норма не нужна. Почему? Потому что в советском суде «истцы и ответчики, юрисконсульты и адвокаты искренне стремятся правдиво изложить обстоятельства дела… граждане социалистического общества давно восприняли конституционную обязанность быть правдивыми и вытекающую из правил социалистического общежития обязанность честного отношения к общественному долгу (ст. 130 Конституции СССР)». Вот так. Снова всё очень просто и убедительно: нам не нужна норма об обязанности говорить суду правду потому, что у нас в суде и так все говорят правду.
Другой вопрос: должна ли сторона доказывать отрицательные факты? Сейчас общепризнан отрицательный ответ. Нет, отвечает автор, отрицательные факт должны доказываться на общем основании потому, что составной частью марксизма является гностицизм — представление о принципиальной познаваемости материального мира. И здесь странности в аргументации: «Утверждая, в случае спора, что наниматель не уплатил ему квартирную плату, наймодатель обязан в этих случаях доказать суду, что он обращался к нанимателю с требованием о платеже, и только после того, как наймодатель докажет это обстоятельство, на нанимателя переходит обязанность доказать уплату денег», хотя требование о платеже может быть заявлено и при наличии платежа, отрицательный факт отсутствия платежа оно никак не доказывает.
Из этой же серии нападки автора на распределение бремени доказывания: «То обстоятельство, что институт распределения тяжести доказывания между сторонами имеет своим исключительным назначением определять юридические последствия недоказанности обстоятельств дела сторонами, вынуждены признавать сами буржуазные учёные. Институт распределения тяжести доказывания между сторонами является одним из наиболее ярких проявлений реакционности и антинародности буржуазного гражданского процесса, сама структура которого заранее обеспечивает все условия для решения дела против угнетённых трудящихся».
Ну и конечно же монография, как и каждый научный труд того времени, пестрит восхвалением вождей: здесь и «гениальные работы классиков марксизма», и товарищ Сталин, который всех «учит», и «разоблачение клеветников» академиком Вышинским, и ссылки на сталинский Краткий курс истории ВКП (б), и «гений товарища Сталина», и «гениальная прозорливость» Ленина, и старательные расшаркивания перед Вышинским, который за год до обсуждаемой монографии выпустил свою книгу под названием «Теория доказательств в советском гражданском процессе», каждый тезис которого принимается автором за непреложную истину,
***
И тем не менее, даже несмотря на все отмеченные выше особенности авторского научного метода и языка рассматриваемая монография — это выдающаяся научная работа, написанная выдающимся учёным, которая обязательна для изучения всеми, кто хочет разбираться в тонкостях доказывания в гражданском процессе. В частности, в монографии хорошо разработана суть участия третьих лиц без самостоятельных требований на предмет спора — процессуальное обеспечение права регресса, имеются первые зачатки понимания существующих в действующих ГПК и АПК «новых обстоятельств», которые надо отграничивать от вновь открывшихся обстоятельств, глубоко исследовано понятие общеизвестных фактов, как не нуждающихся в доказывании, обоснована преюдиция решений по гражданским делам для других гражданских дел (раньше преюдиция рассматривалась только между гражданскими делами и уголовными), сделано тонкое наблюдение: «допустимо оспаривание преюдициального значения судебного решения путём ссылки на изменение состава фактов, послуживших основанием первоначального решения», обоснована презумпция правоспособности физического лица. Несмотря на нападки на институт распределения бремени доказывания автор первым в советском праве глубоко разработал его основы в гражданском процессе, пытаясь доказать, что он в советском праве не противоречит принципу материальной истины и активности суда.
Стоит отметить мягкий, спокойный и понятный авторский язык. Книга удивительно добра по настроению и атмосфере, если так вообще можно сказать о научной работе, особенно сталинского времени.
Рекомендую.
Главная идея автора: суд должен проявлять активность в сборе доказательств и устанавливать в каждом деле материальную истину; состязательность — буржуазный пережиток, который используется судами капиталистических государств для угнетения и эксплуатации рабочих масс. Почти весь текст монографии — обоснование этого тезиса, а также анализ с его точки зрения различных проблем доказывания.
Обязательное требование к научному труду того времени, так или иначе связанного с судебным процессом — критика буржуазного правосудия. Автор не жалеет красок для изображения основанного на состязательности буржуазного суда: «Пришедшая к власти буржуазия построила свои процессуальные кодексы на состязательном начале, придав ему своеобразное, специфическое содержание, заполненное стремлением обеспечить себе свободу эксплуатации… Принципиальное различие состоит в том, что круг субъектов доказывания в буржуазном гражданском процессе ограничен только сторонами, а суд не имеет право расширять дело новыми фактами, сам отыскивать и находить различные доказательства. Такое положение суда гарантирует буржуазию от установления материальной истины (факта эксплуатации), что соответствует её классовым интересам … безусловная черта всякого буржуазного гражданского процесса и системы доказывая — это недоступность для широких масс, обеспечивающих исход дела в пользу эксплуататоров… Путём построения гражданского процесса на состязательном начале буржуазия получила … гибкое прикрытие для утверждения своих классовых интересов. При внешне пассивном судье исход спора в буржуазном гражданском процессе заранее обеспечен экономически сильному … Профсоюзные организации некоторых капиталистических стран обладают достаточными материальными средствами для ведения судебных дел, но эти дела решаются не в интересах профсоюзных организаций, а в интересах монополистов … Задача буржуазного суда — обеспечить в процессе победу экономически сильному».
Я понимаю, что подобного рода пассажи в то время — обязательное условие публикации научной работы, но я так и не увидел у автора нормального научного не-идеологического обоснования концепции материальной истины. Автор не приводит, и, я думаю, не смог бы привести, если бы даже хотел, ни одного факта массового принятия иностранными судами решений вопреки праву и фактам в пользу экономически сильных субъектов. Интересно, а если стороны спора принадлежат к одному классу, например, судятся два рабочих или два капиталиста, то в этом случае в чью пользу, по мнению автора, буржуазный суд должен выносить решение?
Отстаиваемая автором концепция материальной истины не отвечает на вопрос: как суду понять, что-то, что он выяснил в ходе судебного разбирательства — это и есть та самая материальная истина? Может это ещё не истина? Может если суд копнёт глубже, то установит иные факты, которые как раз и есть истина? Однако насколько глубже это надо делать и как долго это должно происходить? Разрешение иска — это не научный вопрос, исследование которого может продолжаться десятилетиями. В какой-то момент суду придётся остановится, и где гарантия того, что-то, на чём он остановился — это и есть материальная истина?
Но главная беда автора не в этом. Проводя научное исследование тех или иных вопросов доказывания, он по все тексту монографии вынужден пытаться усидеть на двух стульях: с одной стороны давать разгромную критику буржуазного процесса, с другой — обосновывать почему те же критикуемые им институты в том же виде имеются в советском процессе. Прямо скажу: получается не очень.
Так, процессуальная активность суда в сборе доказательств существовала не только в советское время, но и в иные, не самые лучшие с точки зрения советской истории эпохи. Автор цитирует учебник Коха, в котором описаны реалии прусского гражданского процесса, построенного на розыскных началах, времён Фридриха II, которые в точности соответствуют реалиям современного автору советского гражданского процесса. Автор должен обосновать: почему в этом случае нельзя говорить о том, что прусский процесс также, как и советский, требует от суда установления материальной истины? Ответ автора: «О материальной истине смешно было говорить, ибо прусская монархия представляла собой своеобразную смесь абсолютизма и феодальной анархии, а народ пребывал в положении, очень близком к рабству. Большинство крестьян состояло из пользователей земли, владевших ею лишь временно и подвергавшихся возмутительным ограничениям личной свободы». Как видим, вместо доводов, по существу, автор может лишь ссылаться на догмы советской идеологии и в этом, к сожалению, состоит его главный метод полемики против состязательности процесса: как только дело доходит до необходимости представить конкретные факты преимуществ материальной истины перед состязательным процессом автор сразу уходит в идеологию.
Хорошо, на минуту согласимся с автором и признаем, что суд устанавливает материальную истину. Но в деле две стороны, интересы которых строго противоположны, например, истцом является советский гражданин, предъявивший иск о возмещении вреда, причинённого ДТП, а ответчиком советская организация, которой принадлежит автомобиль, водитель которого виновен в ДТП. Их интересы строго противоположны. В отношении какой из сторон суду устанавливать материальную истину? Автор отрицает само существование этой проблемы: «Дело в том, что экономические интересы социалистического государства, интересы социалистических организаций, самих рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции, проявляющиеся в форме защищаемых гражданским правом притязаний, принципиально не впадают в противоречия». Вот так всё просто, противоположности интересов просто нет. Очень убедительно.
Автор исследует распределение бремени («тяжести») доказывания в советском процессе. Однако обязанность суда устанавливать материальную истину несовместима с распределением бремени доказывания. Автору снова приходиться изворачиваться: «Глубоко ошибочный и вредный вывод о том, что у нас правовые нормы о распределении доказывания между субъектами процесса потеряли значение, является результатом ложной предпосылки об инквизиционном характере нашего процесса». Нет, всё верно. Либо процесс инквизиционный, где судья собирает доказательства сам, но тогда правила о распределении бремени доказывания теряют смысл, либо распределение бремени доказывания существует, но тогда должно существовать и риски не представления сторонами доказательств, а это уже состязательный процесс. Нет, говорит автор: «…В нашем процессе недоказанность утверждений ещё не влечёт за собой отрицательного решения» (107). А что же она влечёт?
Следующий вопрос: могут ли стороны в своих объяснениях лгать суду? Если задача суда найти материальную истину, то суду лгать нельзя. Да вот беда: «Фашистское издание Германского гражданского процессуального кодекса 1934 года … дополнило ст. 138 следующим абзацем: „Стороны обязаны давать свои объяснения, касающиеся фактической стороны дела“, полно и правдиво». Какой ужас! Неужели в фашистский гражданский процесс требует от суда материальной истины? Конечно нет, отвечает автор, ведь в советском праве эта норма не нужна. Почему? Потому что в советском суде «истцы и ответчики, юрисконсульты и адвокаты искренне стремятся правдиво изложить обстоятельства дела… граждане социалистического общества давно восприняли конституционную обязанность быть правдивыми и вытекающую из правил социалистического общежития обязанность честного отношения к общественному долгу (ст. 130 Конституции СССР)». Вот так. Снова всё очень просто и убедительно: нам не нужна норма об обязанности говорить суду правду потому, что у нас в суде и так все говорят правду.
Другой вопрос: должна ли сторона доказывать отрицательные факты? Сейчас общепризнан отрицательный ответ. Нет, отвечает автор, отрицательные факт должны доказываться на общем основании потому, что составной частью марксизма является гностицизм — представление о принципиальной познаваемости материального мира. И здесь странности в аргументации: «Утверждая, в случае спора, что наниматель не уплатил ему квартирную плату, наймодатель обязан в этих случаях доказать суду, что он обращался к нанимателю с требованием о платеже, и только после того, как наймодатель докажет это обстоятельство, на нанимателя переходит обязанность доказать уплату денег», хотя требование о платеже может быть заявлено и при наличии платежа, отрицательный факт отсутствия платежа оно никак не доказывает.
Из этой же серии нападки автора на распределение бремени доказывания: «То обстоятельство, что институт распределения тяжести доказывания между сторонами имеет своим исключительным назначением определять юридические последствия недоказанности обстоятельств дела сторонами, вынуждены признавать сами буржуазные учёные. Институт распределения тяжести доказывания между сторонами является одним из наиболее ярких проявлений реакционности и антинародности буржуазного гражданского процесса, сама структура которого заранее обеспечивает все условия для решения дела против угнетённых трудящихся».
Ну и конечно же монография, как и каждый научный труд того времени, пестрит восхвалением вождей: здесь и «гениальные работы классиков марксизма», и товарищ Сталин, который всех «учит», и «разоблачение клеветников» академиком Вышинским, и ссылки на сталинский Краткий курс истории ВКП (б), и «гений товарища Сталина», и «гениальная прозорливость» Ленина, и старательные расшаркивания перед Вышинским, который за год до обсуждаемой монографии выпустил свою книгу под названием «Теория доказательств в советском гражданском процессе», каждый тезис которого принимается автором за непреложную истину,
***
И тем не менее, даже несмотря на все отмеченные выше особенности авторского научного метода и языка рассматриваемая монография — это выдающаяся научная работа, написанная выдающимся учёным, которая обязательна для изучения всеми, кто хочет разбираться в тонкостях доказывания в гражданском процессе. В частности, в монографии хорошо разработана суть участия третьих лиц без самостоятельных требований на предмет спора — процессуальное обеспечение права регресса, имеются первые зачатки понимания существующих в действующих ГПК и АПК «новых обстоятельств», которые надо отграничивать от вновь открывшихся обстоятельств, глубоко исследовано понятие общеизвестных фактов, как не нуждающихся в доказывании, обоснована преюдиция решений по гражданским делам для других гражданских дел (раньше преюдиция рассматривалась только между гражданскими делами и уголовными), сделано тонкое наблюдение: «допустимо оспаривание преюдициального значения судебного решения путём ссылки на изменение состава фактов, послуживших основанием первоначального решения», обоснована презумпция правоспособности физического лица. Несмотря на нападки на институт распределения бремени доказывания автор первым в советском праве глубоко разработал его основы в гражданском процессе, пытаясь доказать, что он в советском праве не противоречит принципу материальной истины и активности суда.
Стоит отметить мягкий, спокойный и понятный авторский язык. Книга удивительно добра по настроению и атмосфере, если так вообще можно сказать о научной работе, особенно сталинского времени.
Рекомендую.